Иннокентий пожимает плечами, взгляд его становится уклончивым:
— Это уже не имеет значения. Что сделано, то сделано. Важно другое. Князья Миронов и Ильин так просто не отстанут. Они явно облизываются на активы Опасновых. А Светозар Алексеевич, скорее всего, уже не вернётся. Ты должен это признать. Всё-таки больше года прошло.
Эти слова звучат тяжело, как приговор. Захар медленно откидывается на спинку стула, его лицо остаётся спокойным, но в глазах читается тревога.
— И что ты предлагаешь? — наконец произносит он, глядя прямо на Иннокентия. — Ведь за этим ты пришел? Дать совет? Ты это дело любишь.
Банкир, наклонившись ближе, заговорил с нажимом:
— Как грубо, но да, совет я тебе дам. Слушай. Если ты хочешь сохранить своё положение и род Опасновых, ты должен помочь самому сильному и перспективному княжичу занять кресло князя. Это единственный способ стабилизировать ситуацию.
Захар молчит, опустив взгляд на стол. Его разум лихорадочно перебирает возможные варианты. Картина мира вдруг стала апокалиптической: княжество находилось на грани разрушения, и он, наместник, оказался в центре этого шторма.
Иннокентий, заметно напряжённый, продолжает:
— Если существует завещание не в пользу Семёна Светозаровича, от бумаги нужно тайком избавиться.
Захар резко поднимает взгляд, его глаза наполняются ледяным холодом.
— Очень плохой совет, Иннокентий Иванович. — Его голос становится низким и напряжённым. — Я даже не знаю, есть ли это завещание в принципе. Но если оно существует, то мне проще будет выполнить волю Светозара Алексеевича и передать княжество выбранному княжичу.
Иннокентий, будто не замечая недовольства наместника, качает головой с видом всезнающего человека.
— Если будешь тянуть с признанием князем Семёна Светозаровича, можешь потерять гораздо больше, чем думаешь. Твоё поведение странное, Захар Глебович. Ты должен подумать о роде Опасновых, которому присягнул.
Захар, не отводя взгляда, медленно выпрямляется в кресле. Его голос становится жёстким, словно удар хлыста:
— Я как раз о роде и думаю. Но род — это не только Семён Светозарович. Это дети Светозара Алексеевича. Все дети.
Иннокентий делает попытку надавить:
— Ты не сможешь вечно тянуть с признанием смерти князя. Это лишь вопрос времени. Может, ты и протянешь ещё пять лет, но что будет потом?
Захар сжимает кулаки, его лицо остаётся непроницаемым, а слова звучат твёрдо, без колебаний:
— Буду тянуть столько, сколько потребуется. Тем более что пятилетний Вячеслав Светозарович имеет больше шансов выжить, чем годовалый.
Иннокентий замолкает, внимательно разглядывая Захара. Затем, словно снимая напряжение, он неожиданно улыбается:
— Что ж, вижу, Светозар Алексеевич выбрал себе наместника такого же твердолобого, как и он сам.
Захар слегка склоняет голову, взгляд его становится острым, словно лезвие:
— Так ты пришел не для того чтобы дать совет, а поглумиться?
Иннокентий откидывается на спинку кресла и говорит спокойно, но с лёгкой тенью превосходства:
— Нет, ни ради первого, ни ради второго. А чтобы сказать, что завещание, и правда, существует. Оно находится в банковской ячейке Царского банка.
Глава 8
Городская усадьба Опасновых, Рязань
Княгиня Ирина Дмитриевна стояла в углу комнаты и сдержанно наблюдала, как полный, немного суетливый лекарь Мефодий Кириллович копошится вокруг её маленького сына. На столике рядом аккуратно разложены блестящие медицинские штуковины — от обычного градусника до магического стабилизатора.
Мефодий поправил эмблему с Атрибутикой Жизни на лацкане своего халата.
— Ваше Светлость. Без изменений. У княжича ядро Алхимика, и оно как и прежде, травмированное… то есть, закрытое, — Мефодий поспешно поправился, украдкой бросив взгляд на княгиню. Он знал, что её собственное ядро страдало от той же проблемы, и не хотел задеть Ирину Дмитриевну. — Для его возраста иметь сформированное ядро — большая удача. Но, к сожалению, он не может его использовать.