— Да вы его не удержите же, — хмыкнул бородач, но, видимо, моё упорство его всё-таки проняло, и он наклонился, позволяя мне коснуться рукояти.
Пальцы легли на холодное покрытие, и я замер. Волна удовольствия прокатилась по всему телу. Вот оно! Настоящее! Это был инструмент разрушения, воплощение мощи. Внутри меня всё загорелось восторгом. Как бы этим мечом зайца полоснуть! Или что-нибудь другое. Да хоть мыльные пузыри те же потыкать — и то разнообразие!
Я крепче сжал рукоять, стараясь прочувствовать оружие. Но вот незадача: мои младенческие пальцы пока слишком слабы, чтобы удержать такую тяжесть, даже при поддержке бородача. Меч пока неподъемный.
Бородач заметил мои попытки, слегка улыбнулся и спокойно вернул оружие обратно в ножны, словно ничуть не сомневался, что время моего триумфа еще придет.
Он потрепал меня по плечу, как старого друга:
— Подрастёшь, княжич, и свой меч заведешь. А пока расти, руки укрепляй.
Я недовольно уставился на него. Эй, мужик, ты чего? Я хотел поиграться с мечом, а ты так запросто уходишь?
Куды пошёл? Меч отдай и топай себе!
Но бородач уже удалялся, а я остался дуть щеки.
Рязанская усадьба Опасновых
В просторной зале усадьбы, освещённой мягким светом камина, тени на стенах плавно колыхались, словно прислушиваясь к разговору. Княгиня Ирина сидела в глубоком кресле, устало потирая виски. Её взгляд остановился на двух мужчинах, сидящих перед ней.
— Говорите, — коротко бросила она.
Матвей Мутов, грузный воевода княжеской дружины, вздохнул. Рядом сидел Ефрем, старший дружинник княгини, и на мгновение они переглянулись.
Наконец, Матвей заговорил.
— Виновник сознался, о нём можно больше не беспокоиться. Но мы обязаны уведомить отца Ксении Тимофеевны о покушении.
Ирина нахмурилась, её руки опустились на подлокотники кресла.
— Тогда он её заберёт, — тихо ответила княгиня, но в её голосе не было растерянности, только усталое понимание.
— Значит, заберёт, — спокойно произнёс Матвей. — Ирина Дмитриевна, это его право. Он отец.
Ирина вздохнула
— Я уже отправила сообщение, — сказала она, после долгого молчания. — Но он сейчас не в городе. Когда прибудет… скорее всего, да, он её увезёт.
Матвей слегка наклонился вперёд, его взгляд выражал не просто внимание, а сочувствие.
— Вы ещё хотели что-то обсудить, Ирина Дмитриевна?
Она подняла на него глаза, выражение лица сменилось. Теперь в них была не только усталость, но и растерянность, смешанная аж с гордостью.
— Это мой сын спас Ксению, — медленно произнесла она, словно сама еще не отошла от новости.
Матвей замер. На его суровом лице на мгновение отразилось искреннее непонимание.
— Как это «спас»? — спросил он, его голос прозвучал на полтона ниже. — В смысле «громко заплакал и позвал помощь»?
— Вячеслав Святозарович взорвал опухоль в горле девочки, — произнесла Ирина твердо.
Матвей застыл, его взгляд невольно метнулся к Ефрему. Старший дружинник, разумеется, уже знал и никак не отреагировал. Только едва заметный кивок — да, всё так.
— Как… взорвал? — спросил воевода, не веря собственным ушам.
Ирина посмотрела на потушенный камин.