— Слава, толтик!
Я, конечно, человек вежливый (и опытный в детском общении), поэтому делаю вид, что ем. Говорю «ням-ням», чем вызываю у Ксюни экстаз. Она в порыве эмоций обнимает меня. Опять.
С трудом удерживаюсь, чтобы на рефлексе не провести подножку и не перекинуть Ксюню через бедро. Она уже в который раз кидается на меня с обнимашками, а я, вообще-то, не привык к таким внезапным проявлениям нежности. Да и нафига? Мамы мне мало, что ли?
Но терплю телячьих ласк. И вот, пока я героически выдерживаю тактильную атаку, в песочницу внезапно заходят мама, а с ней — жена моего брата Лидия Николаевна и маленький говнюк Степан в коляске. О, какие гости!
Мама объявляет:
— Вячеслав Светозарович и Ксения Тимофеевна, смотрите, кто к вам пришёл!
— Дласьте, — без особой радости тянем мы с Ксюней одновременно, просто потому что мама потом будет ругать, если не поздороваемся. Вежливая она у нас.
Лидия Николаевна расстёгивает ремешки на коляске, и Стёпа буквально вываливается оттуда, как десантник на вражескую территорию. Ксюня настороженно наблюдает за этим вторжением.
Степан подбегает к её песочным творениям, хмурится и недовольно спрашивает:
— Это чё?
— Мои толтики, — отвечает Ксюня хмуро.
Степан внимательно смотрит на «толтики». А потом его озаряет. И с каким-то почти ритуальным восторгом он начинает их топтать.
— БАХ-БАХ! — торжественно возвещает он.
Ксюня в шоке. Глаза становятся огромными, как блюдца.
— Мои толтики… — шепчет она, потрясённо глядя на руины своего шедевра.
Я же в восторге. Ну сам же дал повод! Раз племяшка хочет «ба-бах», то пусть получает «ба-бах».
Действую быстро: пока Стёпа не успевает раздолбить очередной песочный тортик, подрываю его магией.
Хлопок — и песчаный торт разлетается за миг до того, как занесённый башмак племянника опускается вниз. Ударная волна слегка пошатывает его, и он плюхается на пятую точку. Скорее даже от испуга, чем от самого толчка.
И тут же, ожидаемо, раздаётся пронзительный плач.
Лидия Николаевна в панике подхватывает сынка на руки, перепуганно причитая:
— Стёпа! Ты что? Ты подскользнулся?
Взрослые ничего не заметили. Да и сам Стёпа не понял, что произошло. Для него это был просто внезапный хлопок, звук, который напугал, а не что-то сверхъестественное.
Зато Ксюня с облегчением смотрит на целые «толтики», потом переводит взгляд на меня — и вдруг улыбается. Догадалась-таки. Ну и остальные тортики спасены, а это главное.
Кстати, о разрушениях. Взрыв, конечно, был детским — в прямом и переносном смысле. Вреда он нанести не мог, хотя бы потому, что магическое ядро балбеса Стёпы уже пробудилось и магия равномерно растеклась по телу. Чтобы серьёзно навредить другому магу, нужна сила побольше. Простого человека я, возможно, и смог бы ранить, но у одарённых всё не так просто. Магия насыщает тело носителя, делая его более устойчивым к урону. Поэтому убить нас обычным оружием сложнее — пуля или нож нанесут меньше вреда, чем обычная оплеуха другого мага.
Магия отлично убивает магию.
Тем временем Лидия Николаевна продолжает успокаивать Степана, но её взгляд цепляется за меня. О, я сразу понимаю, что она делает. Сканирует. Вот же… ну конечно. Только фиг тебе, дорогуша.
Моё ядро все так же укрыто магической скорлупой, а отверстия в ней хоть и расширились за последнее время, всё ещё такие крошечные, что я их скорее чувствую, чем вижу. Ни слабый, ни даже средний маг не смогут их обнаружить. Так что иди-ка ты со своим рентгеновским взглядом, Лидия Николаевна.
Мама тоже это замечает. Она, воспользовавшись моментом, предлагает моей невестке пройти в беседку.
— Пойдёмте, Лидия Николаевна, посидим, поболтаем.
— Да, конечно, — та кивает и берёт Стёпу на руки.