Нажав на отбой, устало закатила глаза: «Кошмар! Как можно быть настолько ответственным? Ещё и упёртым. Просто перебор».
Совсем недавно напористость дяди и его стремление облегчить жизнь дорогим ему особам женского пола, взвалив на себя их проблемы — все подряд, вплоть до незначительных капризов, вызывали раздражение и язвительные мысли: хитрозадый играет в командира и суёт свой нос куда не следует.
Сейчас его беспокойство отозвалось уколом в сердце и тихой обидой за него.
Их с тётей Аней дом, вопреки пессимистичным прогнозам дяди, Полина нашла легко и засветло, хотя впервые добралась сюда на общественном транспорте. Время едва приближалось к четырём часам дня.
Потыкав цифры на домофоне, набрала номер квартиры и застыла, как солдат на посту, ожидая ответа. Пронзительный сигнал верещал и верещал, неприятно резонируя в ушах, но никто не торопился снять трубку.
Странно… Перед отъездом она созвонилась с родственницей, та не планировала никуда уходить.
Вынула телефон, сверилась с адресом, забитым в контакте, — всё верно. Растерянно переступила и ещё раз медленно и до упора вдавила податливые кнопки: вдруг первый раз поторопилась и неправильно нажала?
На всякий случай начала в уме прикидывать варианты, куда пойти и где скоротать день, если окажется, что дома никого нет.
О счастье — где-то на последнем гудке запыхавшийся женский голос крикнул:
— Кто там?
— Тётя Аня, здравствуйте! — обрадовалась девушка. — Это я — Полина.
— Ой… Полечка, как ты рано… Хм… — после паузы: — Ну что поделать, поднимайся, дорогая. Этаж помнишь?
— Двадцатый?
— Правильно.
Оказывается, тётушка в квартире находилась не одна.
Неестественно разрумянившаяся и слегка смущённая, она суетливо перезастёгивала пуговички на милом домашнем костюме, которые оказались не в тех петельках.
Недовольно проронила под вопросительным взглядом племянницы:
— Я думала, ты позже приедешь. Не раньше шести.
— Я успела на скоростную электричку, — начала оправдываться Полина, переводя недоумевающий взор на рослого мужчину лет пятидесяти, который, поправляя ремень на объёмном пузе, неторопливо вышел в коридор.
Незнакомец сосредоточенно оглаживал влажную под мышками рубашку и, стараясь делать это не слишком шумно, тяжело отдувался, будто только сошёл с марафона.
Брезгливо заметила: тот тоже раскраснелся, как и тётя. Ещё и вспотел так, что слиплись волосы на лбу и висках.
Родственница укоризненно поморщилась, встречаясь глазами со своим гостем. Словно делая замечание племяннице и её отвратительным мыслям, неприятно повысила голос, пояснила, весомо произнося каждое слово:
— Поля, это Виктор. Папа Вики. Заглянул на пять минут поговорить о свадьбе. Мы на лоджии болтали, не сразу услышали тебя.
Полина послушно кивнула, растянула губы в вежливую улыбку: «Ага, верю».
— Ты помнишь его?
— Нет, не помню. Здравствуйте, — поприветствовала мужчину индивидуально, получив в ответ поощрительный кивок и какое-то многозначительное движение бровями.
Ещё раз рассмотрела щедро улыбающегося визитёра. Тем более тому явно нравилось находиться в центре внимания. Он молодцевато выпрямился, втянул живот и ощупывал её каким-то скользким, будто маслянистым взглядом.
Полина невольно усмехнулась: действительно, яркое сходство с её двоюродной сестрой. Теперь понятно, от кого той досталась выраженная скандинавская внешность: огромные голубые глаза с пушистыми ресницами, белокурые волосы, немаленький рост.
Но его черты не казались ей знакомыми.
— Конечно, откуда же тебе помнить, — загрохотал густой бас гостя, заполняя собой каждый уголок помещения. — Ты тогда совсем малявкой была. А я хорошо тебя помню. В тот день твои родители перевернулись на моторке и не смогли выплыть, в брезенте запутались. Сколько тебе тогда было? Года три?