Кроме того, в чужой стране было стыдно обращаться в аптеку и объяснять, что именно ей нужно, людям, плохо понимающим язык.
Потом перелёт и два дня в гостях у тёти, затем ещё один день ушёл на дорогу домой.
В общем, время было упущено, сообщил интернет, когда она вспомнила о таблетках.
Ну и ладно.
Полина твёрдо знала: всё в порядке, не будет никаких последствий.
Однако все три теста были с ней несогласны.
Она сидела на опущенной крышке унитаза, судорожно хватала воздух и не верила глазам. В висках гулко бился пульс.
Очнулась от громкого стука и требования:
— Полина, ты там заснула? Полчаса сидишь. Выходи.
Перевела расфокусированный взгляд на дёргающуюся под ударами Красавина дверь. Сглотнула, не в силах произнести ни слова пересохшим ртом.
— Открой! — незваный гость громыхнул кулаком.
Неуверенно поднялась, держась за стену. Откинула старый гнутый крючок, беспомощно подняла глаза.
Глеб побледнел, всё поняв по застывшему лицу. Вырвал тесты с ярко выраженными полосками из похолодевших пальцев, с ненавистью смял и швырнул на их пол. Только что не растоптал. Яростно пнул стул, с грохотом посылая его в угол.
Над головой прогремело:
— Как же так, Полина? О чём ты думала? Почему вовремя не приняла меры? У нас с Викой свадьба в сентябре, а тут ты… Со своей… плодовитостью! — Глеб зло кивнул на её живот. — Мечтаешь привязать меня своим спиногрызом?
Глава 34. Мерзость
— Что? — всхлипнула девушка. — Хочу привязать тебя? Я ещё и виновата?!
Не сдерживаясь, со всем отчаянием ударила его в грудь:
— Тебе надо было думать, прежде чем влезть на другую, имея невесту! Урод! Может, это ты мечтаешь привязать меня? Зачем ты припёрся сегодня? Я тебя не звала, убирайся отсюда!
Закрыла лицо руками, плюхнулась на диван и без стеснения зарыдала. Вот угораздило вляпаться!
Он опустился рядом, крепко стиснул запястья и то ли застонал, то ли прорычал, не разжимая зубов:
— Пойми, я люблю Вику! Слышишь? Ви-ку! Как до тебя не доходит: я никогда не женюсь на тебе. Ни-ког-да!
— Ты точно ненормальный. Или глухой? Кого хочешь убедить? Запомни: ты мне не нужен, я не прошу жениться на мне. Просто уходи. Дверь закрой и уходи. Навсегда. Не приезжай и никогда не напоминай о себе.
Глеб горько усмехнулся, кивнул. Рывком расстегнул воротник, подошёл к открытому окну и, закрыв глаза, жадно втянул воздух, будто ему было трудно дышать.
Нервно перекатываясь с пятки на носок, вонзился тоскливым взглядом в настенный календарь, который бабушка прицепила на боковую стенку шкафа перед Новым годом. Уткнулся в цифры, беззвучно шевеля губами. Задумчиво тёр щетину на подбородке, водил пальцем, подсчитывая дни.
Сдерживая шумное дыхание, от которого ходуном ходила грудь, принялся, как заведённый, метровыми шагами кружить по комнате.
Снова подсел к ней.
Прилип каким-то препарирующим взглядом, будто сканируя, не притворяется ли она в своём горе.
Его очередной вопрос диссонансом выбился из логики событий, действий, поведения, вообще из всего, и вверг Полину в ступор:
— Почему ни разу не позвонила мне?