От неожиданности Полина ахнула и онемела, не сумев хоть как-то отреагировать на провокацию.
Мгновенно всколыхнулся парализующий страх, как в тот момент, когда он прыгнул на неё.
Напряглась до дрожи, сдерживая вырывающиеся эмоции и желание оттолкнуть Глеба подальше. В свете недавнего конфликта не сообразила, как правильно поступить.
Перед глазами мелькнуло искривившееся в презрительной гримасе лицо нового знакомого.
За поворотом Красавин отпустил её. Игра на публику завершилась.
На ходу показательно вытер губы, тщательно отряхнул руку, которой секунду назад обнимал Полину, и продолжил победное шествие.
Через пару шагов прекратил дурачиться, сделал лицо попроще, подмигнул и расхохотался:
— Вот и решена проблема с твоим кавалером. Да, Поль?
Поразмыслив, она предпочла не спорить и не возмущаться. Сделала вид, что ничего ненормального не произошло.
Конечно, перед парнишкой было неудобно, но пусть… Переживёт. Не до него.
Всё-таки действительно нельзя быть настолько неблагодарной и наглеть, нарушая обозначенные условия. Они на самом деле нисколько не кабальные.
Да и, если честно, тот мальчик не очень-то заинтересовал.
Ради него уж точно не пошла бы на конфронтацию с Глебом.
Тем более с Красавиным намного веселее и… и волнительнее…
Где-то глубоко, заглушая тревогу и доводы рассудка, притаилась льстивая убеждённость: похоже, он её ревновал. Чуть-чуть… Да?
Невольно вздохнула: только жаль, что роман с ним невозможен.
Хотя… Почему невозможен?
Если вспомнить, Вика сейчас обдумывает выбор и проводит время с французом.
Большой вопрос: на котором из мужчин она остановится?
В общем, есть о чём помечтать!
За исключением этого и ещё парочки идиотских недоразумений, они прекрасно ладили, и обоим было комфортно вместе.
У них сложились своеобразные отношения. Их, безусловно, связывала взаимная симпатия. Нельзя сказать, что это была физическая тяга, по крайней мере со стороны Полины.
Ей импонировала безбашенная дерзость Глеба. И то, что с ним не возбранялось болтать о чём угодно и бесконечно долго.
Его можно было спросить о самых малоизвестных вещах и фактах, а он всегда без заминки выкладывал ответ. Словно у него в голове находился компьютер, непрерывно держащий связь с интернетом. Темы для общения появлялись сами собой.
Кажется, к концу второй недели они уже понимали друг друга с полуслова и даже по-настоящему подружились.
А если ссорились, ибо, несмотря на идиллию, мелкие разногласия всё же случались, и обычно по инициативе Полины, Красавин всегда был первым, кто делал шаг к примирению.
После того вечера Полину всё чаще выводило из себя его хладнокровие. Появился прямо-таки нестерпимый зуд от желания прощупать границы допустимого и снова ощутить ту бешеную реакцию на её строптивость.
Словно дерзкий бесёнок вселился, подзуживая задирать внешне сдержанного мужчину.
Полина усвоила: Глеб вовсе не был толстокожим. Она точно знала, что своими провокационными выходками и идеями, которые кишмя кишели в её голове и требовали реализации, чувствительно цепляла его.
Но разве можно удержаться, чтобы не измерить: насколько крепка его выдержка? Где находится точка кипения? Насколько лично она способна возбудить или даже не возбудить, а до какого состояния довести Красавина?