— Что ж, задержите, если это так обязательно, — произношу с горькой усмешкой и протягиваю руки. — Где ваши наручники?
Они тушуются, переглядываются.
— Да мы как-нибудь без наручников обойдемся. Вы же не рецидивист, чтобы вас в наручники заковывать?
Катя бежит в комнату, сует мне сумку, в которой я держу документы.
— Я с вами поеду! — заявляет смело.
— Не положено! — резко осаждает её один из полицейских и пропускает меня вперед, к лестнице.
— А я всё равно поеду! — упорствует Катерина. — Потому что это всё недоразумение!
— Как — недоразумение, девушка, если на видео происшествие записано?! — качает головой первый полицейский. — Весь стадион лицезрел вашу кровавую расправу над мужчиной.
Я понуро посматриваю на них.
— Ладно, выполняйте свою работу.
Мы спускаемся в холл на первый этаж. Тут оживленно, многие постояльцы только вернулись с матча и обсуждают детали. На стене работает большой телевизор. Там транслируют самые яркие кадры матча. В баре при отеле тоже яблоку негде упасть.
Поднимаю глаза… и сердце летит вниз: в стеклянные двери заходит прокурор.
Мгновение — и наши взгляды встречаются.
— Ася! — срывается у него.
Он преодолевает расстояние в несколько мгновений, и я оказываюсь в его крепких объятиях.
— Ася! Ты цела! Как же я рад, что я тебя нашёл! — сбивчиво шепчет он, осыпая мое лицо поцелуями. Мне трудно дышать. Я пытаюсь что-то сказать, но ничего не выходит. Просто тону в его сильных руках и голубых глазах.
— Проклятые пробки! Мы простояли на подъезде к городу три часа! Три часа на одном месте! Но ты в полном порядке. Какое счастье! — Ключников продолжает осыпать поцелуями мое лицо и губы. — Ни на шаг тебя больше не отпущу!
А я смотрю ему в глаза и снова чувствую себя так, будто стою босиком на стеклах и эти стекла впиваются в ступни, режут больно и остро. Эту боль ничем не унять, потому что прошлое уже никак не исправить.
Краем глаза замечаю, как в дверь входит майор Кушаков. Он непривычно смотрится в джинсах и майке-поло. И не скажешь, что следователь.
— Кхм… это прекрасно, конечно, но давайте все же пройдем в машину, — слышится голос одного из полицейских, которые приехали меня задержать.
— В какую ещё машину?.. — Ключников каменеет. В его взгляде ощущается холод.
Я вздыхаю и отвожу взгляд.
— Девушка задержана за нанесение телесных повреждений.
— Каких повреждений?! Кому?! — Кушаков грозно приподнимает бровь.
Мои конвоиры закатывают глаза: видимо, им уже порядком поднадоел «концерт по заявкам».
— Полчаса назад Ася Киреева напала на Ключникова Степана Борисовича и нанесла ему телесные повреждения. Пострадавший написал заявление в полицию.
В глазах прокурора изумление и лед.
— Ах, вот оно что! — ядовито произносит он.
— Простите, мы при исполнении! — теряет терпение сотрудник ростовской полиции и тычет удостоверением. — В отделении разберёмся.
— Ася, ты только не волнуйся! Мы сейчас за тобой! — Лев сжимает мою руку. В его глазах тревога и ярость одновременно, а у меня в душе странное спокойствие. По крайней мере, я знаю, что Лев здесь, а значит, есть шанс, что дело уладят, потому что мне бы не хотелось провести остаток отпуска в следственном изоляторе и потерять работу из-за никчемного и прогнившего насквозь мудака по кличке Хомяк.