— Четыреста сорок пять!
Мужчина с льдистыми глазами снова повернулся, закинул ногу на ногу и приподнял бровь. Но ставку повышать не стал.
— Четыреста восемьдесят! — объявил пожилой лорд и кашлянул в кулак.
Кажется, тоже занервничал.
Ведущий стал глядеть только на нас троих, больше не обращая внимания ни на кого в зале.
Беловолосый мотнул головой, давая понять, что отказывается продолжать. Непохоже, что у него кончились деньги — такие, как он, обычно добиваются своих целей. Интересно, почему отступил?
Ведущий перевёл взгляд на меня.
— Четыреста восемьдесят пять! — произнесла я.
Голос прозвучал уверенно и твёрдо, но внутри всё дрожало и звонко подпрыгивало.
Теперь ведущий посмотрел на пожилого лорда, единственного моего оппонента, и тот после долгой паузы, отрицательно помотал головой: всё, повышать не будет.
— Четыреста восемьдесят пять тысяч — продано леди Пери!
Ура!
Фейерверк облегчения! Салют радости! Неужели я смогла! Я сделала это!
Я подпрыгнула со стула с улыбкой до ушей и зааплодировала — никогда не была столь счастливой!
Я выкупила свою усадьбу!
Люди в зале подхватили мою радость и все захлопали мне, кроме пожилого лорда.
— Аукцион окончен! Благодарим за участие! — объявил ведущий.
Гости стали покидать зал, и пожилой лорд, с которым мы мерились кошельками, уходя, пронзил меня недовольным взглядом. А молодой улыбнулся, оперевшись о спинку стула. Кажется, он не торопился уходить.
— Прошу вас, леди Пери, пройдёмте подписать документы, — пригласил меня ведущий.
Мы прошли в отдельную комнату, где за столом сидели нотариус и помощник, заваленные бумагами. Причём нотариус был тот самый, с которым мы сегодня уже виделись в нотариальной конторе.
— А, леди Пери? Не сразу понял тогда, что это вы! Но потом увидел фото в газете. Сочувствую с разводом, — холодно произнёс он.
— Спасибо, но оставьте сочувствия себе. Сегодня я принимаю только поздравления! — хмыкнула я и присела на стул, который отодвинул для меня ведущий.
Нотариус поджал губы: съязвить не получилось.
— Внесите сумму казначею, — кивнул он на своего спутника, затянутого в тёмно-зелёный мундир, который сидел справа.
Я прикрылась плащом и быстро извлекла пачку купюр из-за ворота. Отсчитала четыреста восемьдесят пять тысяч и положила их на стол, а остальные — в карман.
— Это купчая на баронство? Можно? — кивнула я на пожелтевшую бумагу, лежащую на столе.
Не терпелось взять в руки документ, свидетельствующий о собственности, подержать его и насладиться. На купчей стояли подписи всех моих предков: папы, дедушки, прадеда. Но огорчали лишь две последние фамилии — Ферриган, которому перешло баронство после смерти родителей, и последний владелец — герцог ван Дрейк. Про него вообще не желаю вспоминать больше никогда.
Мне протянули свеженапечатанный документ, текст которого только что проявился под свечением печатающего артефакта.
— Это договор купли-продажи для архива, — сказал нотариус. — Подпишите.
Я взглянула на бумагу — внутри всё трепетало от предвкушения! Хотелось скорее поставить своё имя в документе и устроить себе большущий праздник.