— В смысле? — нахмурился муж, застыв за столом, как мрачное изваяние.
— В прямом, — мне чудом удалось сдержать дрожь и прекратить наконец трясти коленкой под столом.
Но чёрт знает каких усилий мне стоили эти внутренние уговоры.
— Ты решил перенаправить все претензии на третье лицо. Нас пытаются рассорить. Нас пытаются развести. А вот мне кажется, что развести тут пытаются только меня. И я даже знаю, кто. Хочешь назову тебе имя?
Муж дёрнулся, будто я ему влепила пощёчину.
— Охренеть ты умеешь ситуацию перекрутить, — процедил он, в который раз сжав кулаки.
Я отстранённо смотрела на его побелевшие от усилия костяшки.
— Разве?
— Маш, кто рассказал тебе о нашей встрече?
— Человек, который вас видел. И увидел случайно. Ты понимаешь всю иронию ситуации? Вот совершенно случайно. Потому что, представь себе, в центре города толчёшься не только ты и твои многочисленные коллеги. Обычные люди там тоже бывают.
— Обычные люди, — хмыкнул супруг. — Обычные люди, Мария, вот таким не занимаются.
— Вот таким это, прости, каким?
— Ты сама всё понимаешь.
— А не в понимании, Влад, дело. А в том, как по-разному мы, вероятно, эту ситуацию видим. Мне рассказали правду. Правду, это ты понимаешь?
— Да неужели, — прищурился муж. — Судя по твоим словам, так себе правда у тебя вырисовывается. Ты буквально влетела в залу, полную посетителей, и нависла над столом с таким видом, будто я на том самом столе кого-то сношал!
— Ну, извини! — рявкнула я. — Погорячилась! Поспешила! Надо было долждатсья, когда ты её наверх в номера поведёшь — и там уже высказать вам всё обоим!
Я понимала, прекрасно понимала, что меня несёт. В ход пошли додумывания и фантазии, а не обсуждение фактов. Но чёртов Королёв умел вытащить из меня вот такую действующую на чистых эмоциях истеричку, которая сгущает краски и рисует апокалиптические сценарии.
— Тебе самой не смешно такое вот городить?
Ударил, что называется, по больному.
— А тебе, Королёв, не стыдно манипуляциями заниматься и спихивать вину на кого-то, помимо себя?
Мы заходили в тупик. И оба очень хорошо понимали, что никто из нас отступать и не подумает. Слишком болезненным и принципиальным оказался объект нашего спора.
— Моя вина исключительно в том, что я ответил на просьбу встретиться с человеком, которого давно не видел. Вот и вся моя вина, — раздражённо всплеснул руками Королёв. — Зато я уже получил от тебя исчерпывающее описание того, как продолжилась бы эта встреча и заодно пока не высказанные мне в лицо все проклятия мира!
— Боже мой, какая прелесть, — выдохнула я. — Так у вас там была встреча давних друзей? Это потому ты смотрел на неё томным взглядом и ручку ей гладил? Поэтому?!
— Маша, Маша, Маша, угомонись! Твою-то мать, не было никаких томных взглядов! — заорал Королёв.
Но я видела, как дрожала жилка у него на виске, как напряглись мышцы, как на скулах выступил едва заметный румянец.
Кто-то скажет — это всё от злости и досады на то, что я не соглашалась верить его словам.
Ну а мне что-то подсказывало, что Королёв просто пытался отпихнуться от озвученных мною очевидных вещей. А если досада в нём и горела, то лишь от того, что я так легко его раскусила, и теперь он просто не знал, как меня переубедить,
А зачем переубеждать? И этот вопрос тоже требовал ответа.
— Не пытайся всё выставить так, будто я всё в неверном свете увидела! Человек, который видел вас, тоже всё понял весьма однозначно. Королёв, не выкручивайся. Лучше объясни мне, кто он такая?
— Кира — моя давняя знакомая.