— Я понял, — послушно склонил голову Эрик. — Все только между нами. Прошу лишь, помогите Солли.
— Кто она?
— Дочь друга моего отца.
— Люси Хиллкроу?
— Откуда...? Впрочем… конечно, герцог Ремири... он всегда знает больше, чем остальные. Да, Солли – это детское имя Люси Хиллкроу. Ее отца убили.
— Я знаю. На девочке какое-то проклятие. Отзовите свою цербершу, ее гувернантку, и я постараюсь продиагностировать Люси.
— Дэнья Аврора Диль...
— Вы ей нравитесь. Она считает, что я встала на ее пути к счастью...
— Дэнье Диль? Нравлюсь ей? Я? Вы уверены? — недоверчиво нахмурился граф.
— Я женщина. Я такое вижу. Причем, вы ей просто нравитесь, как мужчина, а не только как богатей. Как вы себя чувствуете? — я отступила, стараясь скрыть подступившие тошноту и слабость.
— Я чувствую себя... удивительно бодрым. Стало легче дышать. Что это было?
— Проклятие чуть не коснулось сердца.
— Да, Бирни говорил, что это скоро произойдет.
— Теперь не произойдет. Но ваш левый канал еще заблокирован. Вы кашляете?
— Да, и в последнее время кашель усилился.
— Потребуется время. Пока в органе есть жизнь, вит может его восстановить. А сейчас... Извините.
Я отошла и села на каменный парапет. Ветер остудил лицо и высушил пот, но тошнота еще держалась.
Сэн Найтли перебрался в коляску и подъехал ближе, вглядываясь в мое лицо:
— Вам плохо?
— Ничего страшного, сейчас пройдет.
— Зачем вы это делаете?
— Как зачем? Не хочу, чтобы вы умерли. Как говорят некоторые врачи, не в мою смену.
— Но... — граф напряженно улыбнулся. — Если я останусь в живых...
— … то мне не достанется огромное состояние, я знаю. Однако мы заключили договор. Мне не нужны ваши деньги, но мне нужно ваше имя. Так что я все равно выйду за вас замуж. Тем более, возможно, вас придется поддерживать еще очень долго.
— Это уже другие условия, — упрямо проговорил Найтли.
— Да? Что в них нового? «Жена да будет опорой его, другом и...» — я чуть не договорила: «возлюбленной». Ведь дословно цитата из обычные речи жреца при заключении брака упоминала и плотскую любовь. «И да не будет ни у него, ни у нее других возлюбленных для тела и плоти».
Очевидно, граф тоже помнил священное обещание. Он долго молчал, а затем проговорил:
— Имя... Мое имя – ваше. Я даю вам полную свободу. Только помогите Люси... и мне.
***
Утром я, как всегда, проверила ауру Тони. К моему облегчению проклятие так и не вернулось. Вит мальчика был по-прежнему слабоват, по моей оценке. Сам же Тони подпрыгивал на месте у окна в нетерпении. Он торопился на урок рисования.