– С ребенком? – вздернула Надя бровь. – Ты с ума сошла?
– Нет, конечно, что ж я, совсем пропащая, что ли, дочку тащить? Я ее тебе отдаю. Ты же так хотела детей, радуйся, дочка будет у тебя.
– Ты с ума сошла, Мира, нет.
– Бери. Ты сможешь, теть Надь. Она на маму похожа, ты ведь ее любила, – произнесла Мира и вдруг протянула свою дочь на руках Наде.
Надя хотела выгнать ее взашей, ведь пообещала себе когда-то, что не будет иметь с ней дел, но когда услышала последние слова Миры, замерла. Не удержалась и проявила слабость. Опустила глаза на личико малышки, и ее будто током прострелило. Глаза такие же зеленые, как у Алены. Вот у них с Мирой были голубые, а у девочки, родившейся у Миры, зеленые. Словно весенняя трава, по которой любила бегать босыми ногами Алена, ее умершая сестра.
– Держи, – Мира настойчиво протянула укутанного в пеленки ребенка Наде, но она не могла.
Она сделала шаг назад и яростно закачала головой. Это было выше ее сил.
– Уходи, Мира, уходи, – прошептала, насилу переводя взгляд на ее лицо. Вот только из благостного оно вдруг превратилось в звериное, оскаленное и злобное, словно зверя загнали в угол, и он ощерился, чувствуя себя в западне.
– Если ты ее не возьмешь себе, то я сдам ее в детдом, – прошипела тихо Мира, а затем отступила, прижимая к груди ребенка.
– Не глупи, Мира, у нее есть отец и бабушка. Если ты настолько жестока, то отдай ее им. Галина Никадимовна не откажется, она ведь так хотела внуков.
При упоминании бывшей свекрови у Нади запершило в горле, но она сдержалась и не стала прокашливаться. Не хотела Мире давать повода учуять ее слабину. Вот только было поздно. Надя всё равно снова скользнула взглядом к ребенку.
– Как ты ее назвала?
– Никак. Безымянная она. Вот ты и назови, раз такая умная, – Мира ни с того ни с сего заагрилась. – А мамашка Леши этого брать ее отказалась. Так что ни ей, ни твоему бывшему драгоценному Лешеньке моя дочь не нужна. А у меня вся жизнь впереди, чтобы я тратила самые лучшие молодые годы на пеленки-распашонки да в нищете.
Надя порывалась узнать, что случилось, почему она вдруг стала изгоем в семье Гдальских, и почему они отказались от малышки, но она не собиралась углубляться в жизнь бывшего.
– Ты ее мать, Мира, ты не можешь ее бросить. Квартира есть, сбережения от Алены есть, подашь на алименты и…
– Еще чего. Раз не хочешь брать, не бери, теть Надь. Черт, я на поезд опаздываю. Короче, я оставлю ее в коляске. Если не нужна тебе, сама в детдом сдай ее, ок?
Действия Миры не разнились со словами. Она так и сделала, а затем, не прощаясь, побежала вниз по лестнице.
– Стой! – закричала в панике Надя и кинулась следом, но так и не смогла спуститься с лестничной площадке. Не могла оставить ребенка в коляске на виду у всех одного.
Дрожащими пальцами набрала номер Миры, но он был недоступен. Понадеялась на ее благоразумие и подождала еще минут пятнадцать, но побоялась, что ребенка продует, и занесла коляску внутрь квартиры. Закрыла дверь и отвернулась, набираясь храбрости, чтобы сделать то, что сейчас было правильно. Малышка на удивление всё это время молчала, и Наде это казалось неправильным. Разве дети могут быть такими спокойными? Может, она захворала?
Беспокойство так сильно охватило Надю, что ее сердечко не выдержало, и она обернулась, заглянула в коляску. Малышка не спала, хлопала своими круглыми глазенками и молчала. Надя потрогала ее лобик, но температуры у нее не было. И то хорошо.
Она зажмурилась. Нет, так не пойдет. Надо переступить через себя и позвонить Алексею. Чтобы не передумать, она сразу набрала его номер и сразу же услышала гудки. Один. Два. Три. Не берет. Только она хотела сбросить вызов с облегчением, но по ту сторону трубки раздался его голос.
– Надь?
– Алексей.
И тишина. Она сглотнула, прочистила голос, но он заговорил первым.
– Я очень рад, что ты позвонила.
– Я по делу. Приходила Мира, оставила у меня вашего ребенка. Забери его. Скоро мой муж вернется, не хочу, чтобы он видел.
Миша до завтра точно не придет, но должна же она была хоть что-то сказать.
– Что Мира сделала?! – зло прошипел Алексей, настроение его моментально испортилось.
– Сказала, что ты ее выгнал, ты позвони ей, она намылилась в столицу моделью работать. Нехорошо это, семью вам рушить, дочка у вас маленькая.
Вместо того, чтобы хоть что-то сказать, Алексей расхохотался. Злобно так. Неприятно.