— Говорят, что особа она неприятная, как и ее муж. Серая такая, сварливая.
Я ложусь на спину, но сон не идет. Сантары вызывают во мне странный иррациональный страх. Как только подумаю, что они разорили дом Санвеллов, так руки и ноги холодеют. Жуть какая. Подобные преступления нельзя оставлять безнаказанными!
Несмотря на тяжелые мысли, уснуть все-таки получается, а под утро внутренний будильник выдергивает меня из тяжелого, полного кошмаров, сна. Мозг включается, напоминая, что сегодня наконец-то пришла пора снова открыть книгу.
Соседки спят и я передвигаюсь на цыпочках, чтобы ненароком не разбудить их.
Выходить во двор на рассвете страшно. И холодно. Хотя сам замок тоже кажется жутким — пугают и витражи, и статуи ученых древности, но особенно нервируют гаргульи и какие-то непонятные мелкие существа, иногда встречающиеся в коридорах.
Мне удалось разглядеть огненную саламандру, маленького дракончика, похожего на ящерицу, большого белого кота.
Возможно, это чьи-то фамильяры, но не исключено, что просто магические животные, прижившиеся в стенах академии.
Нилс подлетает к самым замковым воротам и я кидаюсь к нему. Только сейчас понимаю, как напряжена от страха, да еще и окоченела. Взбираюсь на фамильяра, напитываясь его теплом.
“Нилс, неужели книга даст ответы на мои вопросы”?
Фамильяр набирает высоту, а я достаю из сумки, перекинутой через плечо, фолиант. Руки подрагивают, дыхание спирает, но на спине виверны я нахожусь в магическом коконе, не позволяющем морозному ветру меня трепать.
Открываю книгу и смотрю на льющийся со страниц свет. А потом тихо спрашиваю:
— Расскажи про печати, перекрывающие или крадущие магию. Как их ставят и что при этом происходит?
Книга радостно мигает золотыми лучами и выдает:
— Магия это запрещенная во всем Аррахе и практикуют ее бродячие колдуны. Ставятся печати юным магам, еще не способным защитить себя.
— А зачем ставят печати? — я знаю ответ, но все равно интересуюсь. В моей истории не должно остаться недосказанности, да и когда еще выпадет случай свободно пообщаться с книгой?
— Чтобы превратить мага в донора, — серьезно произносит книга и снова мигает. — Светлая печать подавляет силы, не позволяет несчастному пользоваться даром. Черная высасывает из него магию и передает другому, тому, кто привязан к донору.
— Донор слабеет?
— Да. Его тело разрушается, и тогда привязанный к нему паразит выпивает остатки магии, окончательно усиливаясь. Процесс сложный, но одним махом достать из человека магию невозможно.
Я вожу кончиками пальцев по чешуе Нилса и внутренне содрогаюсь от подлости Сантаров. Нет, это нельзя так оставлять, но что я могу поделать? Как наказать преступную семейку? Как найти отца?
А мать? Вдруг ее больше нет…
— Печати снимают через... переживания? — задаю я новый вопрос.
— Через сильные эмоции или боль, — свет, льющийся из книги, усиливается и она вздыхает. — Иногда достаточно страха или душевного напряжения. Все очень индивидуально.
— На меня наложили такие печати, но я их скинула… правда через много лет. И я ничего не помню.
Тут книга начинает сиять как новогодняя елка, к золотым лучам добавляются разноцветные блики и я пугаюсь, что мы привлечем внимание какого-нибудь пролетающего мимо дракона или еще кого-нибудь опасного.
Накрываю фолиант полой плаща и с замиранием сердца задаю последние вопросы:
— Как вспомнить? И могла ли я раздвоиться, когда меня запечатывали?
Чувствую, что даже Нилс напрягается, пока волшебный фолиант размышляет.
— Душа могла вылететь из тела, — важным тоном информирует книга. — А когда вылетает душа, тело тут же занимают разные бездные твари. Например, суккубы. Если все произошло именно так, то потеря памяти естественна, но больше я ничего не могу сказать. Мало данных.
— Как вспомнить? — повторяю я в отчаянии.
— Провести ритуал, который вернет в детство. Нужны… специальные зелья.