— Думаешь, я смогу? — спросила она и взяла с тарелки еще один.
Я отхлебнул пива из бутылки и покачал головой.
— Нет, не этот. — Я взял крекер побольше. — Этот.
— Он огромный, — воскликнула девушка.
— Она так и сказала.
Глаза Уиллоу расширились и инстинктивно опустились к моей промежности, хотя была скрыта столом и красной скатертью.
— Тогда продолжай, — настаивал я. — Положи его в рот.
Уиллоу начала задыхаться и смеяться одновременно и потянулась за стаканом воды, который налила официантка.
— Все хорошо? — Я ухмыльнулся, как идиот, нисколько не беспокоясь о том, что она может задохнуться у меня на глазах.
Уиллоу кивнула и положила руку себе на грудь.
— Ага, — прохрипела она. — Попало не в ту дырку.
Она ахнула, а я расхохотался, и Уиллоу в конце концов тоже засмеялась.
— Кстати, спасибо за спасение, — наконец сказала она. — Я задыхалась, а ты сидел и ухмылялся.
Она выпила еще воды и улыбнулась мне, ее глаза сияли поверх края стакана.
— Прости. В следующий раз, клянусь, проделаю с тобой метод Геймлиха.
— Я чертовски надеюсь, что следующего раза не будет. Милое тихое свидание было бы прекрасным, но тут отрезанные головы и смерть от удушья.
Когда она откинулась на спинку стула и обмахнулась рукой, я впился в нее взглядом. Сегодня вечером ее волосы были собраны в высокий пучок на макушке, и все, о чем мог думать, это о том, как бы мне хотелось облизать всю ее кремовую гладкую шею. Она выглядела сногсшибательно, как обычно, и мне пришлось задаться вопросом, какого черта она делала со мной. Мужчиной, который вывез ее на взятой напрокат машине и которого позорила пьяная мать.
— Спасибо, — сказал я, потянувшись к ее руке, чтобы переплести наши пальцы. — Ты, заставив смеяться, отвлекла от мыслей о Терезе, а также заставила меня понять, что она не стоит того, чтобы из-за нее расстраиваться.
— Рискуя снова ввергнуть тебя в панику, она всегда была заядлой пьяницей?
— Она не пьяница, Уиллоу, а алкоголичка, и да, сколько себя помню, но ей стало хуже, когда умер отец Джонни.
Уиллоу провела пальцем по линии конденсата на своем бокале с вином, и я почувствовал, что она обдумывает, задавать мне еще вопросы, но не уверена, стоит ли.
— Я понятия не имею, кто мой папа, — сказал, пытаясь угадать, что она, возможно, хотела бы знать. — Отец Джонни, Пит, погиб в ДТП, когда Джонни было шесть, и с тех пор ей постепенно становилось все хуже.
— В каком смысле?
— Ну, она бросила нас на поминках Пита и забыла на три дня. Когда мне было двенадцать, а Джонни десять, она уехала в отпуск со своим последним бойфрендом, если его можно так назвать, и оставила нас с няней, которая потратила деньги, оставленные парнем на еду, на дешевый сидр и травку для своих приятелей. Нам с Джонни пришлось неделю питаться лапшой в горшочках и кукурузными хлопьями. А потом, — вздохнул я, — когда мне было шестнадцать, она так сильно ударила меня полной бутылкой водки, что сломала мне руку, и пришлось притвориться, что я поскользнулся на льду.
Уиллоу прижала руку ко рту, и ее глаза стали огромными.
— Боже мой, Чарли.
— Да, ну, это еще не самое худшее, — ответил я, сделав глубокий вдох и приготовившись рассказать Уиллоу все.
***
Я рассказал ей, и она все еще была там, напротив, и не выглядела слишком испуганной, когда мы принялись за еду.
— Это была не твоя вина, — прошептала Уиллоу. — Ты должен это знать.