— Хорошо, сейчас. — Он вздохнул.
Я вернулся к тарелкам и поставил одну перед Бомбером.
— О, классно. — Он потер руки и вдохнул. — Еда с чесноком, именно то, что я люблю.
— Ты шутишь, да? — Джонни, мой брат, пожаловался, входя на кухню. — Ко мне позже кое-кто придет, не хочу, чтобы от меня воняло чесноком.
Я проигнорировал его, поставил две другие тарелки на стол, а затем плюхнулся на стул рядом с Бомбером, внимательно наблюдая за Джонни, пока он подкатывал к столу свою инвалидную коляску.
— Кто к тебе придет? — спросил Бомбер с набитым ртом.
— Серена. — Джонни хмуро посмотрел на меня. — Хотя она, вероятно, развернется и убежит с той же скоростью.
— Прекрати ныть и ешь, — проворчал я, беря нож и вилку. — Скажи спасибо, что я тебе что-то приготовил.
— О да, хотя легко мог бы приготовить сам.
Мне не нужно было смотреть на него, чтобы знать, что парень ухмыляется. Возможно, он и провел последние пару лет в инвалидном кресле, но мой брат не был злым. Он наслаждался вниманием, которое уделялось ему, и дерьмом, помогающее выходить сухим из воды. Конечно, никто не хотел, чтобы его парализовало, включая самого Джонни, но он не позволил этому сломить себя. По-прежнему жил полной жизнью; гулял со своими приятелями, напивался и использовал инвалидное кресло и свою внешность, чтобы заполучить новую девушку почти каждые выходные. В двадцать один год он знал, что ему предстоит провести годы в своем кресле, поэтому не хотел тратить время впустую, чувствуя себя несчастным.
— Ты можешь готовить сам, так что не думай, что я тебя не заставлю.
— Это лучший способ напрячь брата-инвалида. — Он подмигнул мне, а затем взял нож и вилку и начал набрасываться на еду — с чесноком или без.
— Ты в курсе, что твой брательник прошлой ночью развлекался с девушкой, — предложил Бомбер.
— Да? Хорошенькая?
Я закатил глаза на Бомбера, так как хотел, чтобы тот держал это при себе. Люблю своего брата, но он был настоящим издевщиком, и слушать часами его расспросы не хотелось бы.
— Он не говорит. Сказал, что они просто поиграли. — Бомбер изобразил маленькие воздушные кавычки, и с его огромными пальцами это выглядело нелепо; как две толстые сосиски, размахивающие в воздухе.
— Как это понимать? — спросил Джонни, прежде чем набить рот едой.
— Целовались и касались друг друга, — объяснил Бомбер.
— Тебе что, двенадцать?
— Видишь, — воскликнул Бомбер и указал на меня пальцем. — Я же говорил. Двенадцать — средний возраст для того, где можно просто облапать девушку.
Я посмотрел на них обоих и вздохнул.
— Вы чертовски неправы во всех отношениях, оба. И к вашему сведению, нет, у нас не было секса.
— Думаешь, мой старший брат девственник?
— Хм, возможно, хотя помню, как однажды застал его и Эмму Вудс за этим занятием на вечеринке.
— О, ладно, — задумчиво произнес Джонни. — Может, ничего не было.
Я продолжал игнорировать их, так как прекрасно понимал, что, если вообще что-нибудь скажу, это только раззадорит их, и был прав, потому что мы погрузились в молчание, продолжая есть.
— Чудненько, — наконец сказал Бомбер, отодвигая тарелку. — Хотя, скорее всего, это пройдет сквозь меня. С мясным фаршем часто так бывает.
— Что ж, постарайся дожить до дома, — воскликнул я.
— Да, — согласился Джонни. — Мы не хотим, чтобы ты испортил нашу уборную. Вчерашнего запаха отбеливателя и рвоты было достаточно.
Продолжая есть, Бомбер настороженно посмотрел на меня, понимая, что Джонни колеблется в выборе темы кого-нибудь обсудить.