Боже, я чувствовала себя глупо.
— Что, Уилл? Что ты подумала? — он подошел ко мне на шаг ближе и осторожно взял записку из моих рук. — Я знаю, что ты видела меня вчера вечером в баре и, судя по твоим словам, предполагаю, что ты видела меня с той блондинкой, которая висела у меня на руке.
— К-как ты узнал? Почему ты не подошел и не заговорил со мной?
— Бомбер сказал мне сегодня утром, что видел тебя, а почему ты не подошла и не заговорила со мной?
— Из-за блондинки, — воскликнула я. — Я не собиралась подходить, когда ты был не один. Кроме того, мне было невыносимо видеть тебя с ней. Я ни за что не собиралась подходить.
Он застенчиво улыбнулся и посмотрел на меня сквозь ресницы.
— Тебе было неприятно видеть меня с кем-то другим?
— Конечно, чертов идиот. Я не хотела, чтобы мы расставались, это была твоя гребаная идея.
— Я знаю, и это было дерьмово, — пробормотал он, как обиженный ребенок.
Он засмеялся, и я почувствовала, как у меня внутри все сжалось, когда я снова услышала этот звук. Я прожила без него неделю, и мне показалось, что прошла чертова вечность, но сейчас, когда мы стояли у него на кухне и болтали, было так легко, как будто мы никогда не расставались.
— Ты думаешь, это была дерьмовая идея? — спросила я, когда до меня дошло, что он сказал. — Ты не думаешь, что нам стоило расставаться?
Он покачал головой.
— Нет, не думаю, я всю неделю был жалким гребаным идиотом.
— Но как же блондинка, Тереза и Джонни, и все те причины, по которым ты вообще захотел расстаться?
Я обхватила живот руками, не в силах поверить в то, на что он намекал. Я не могла, потому что, если бы это сделала, и он сказал бы мне, что, хотя он скучал по мне, но все еще не передумал, и мы должны были держаться порознь, я знала, что буду плакать и кричать, как ребенок, если у меня была бы хоть капля гордости.
— Блондинка не оставляла меня в покое, и в конце концов мне пришлось послать ее.
— Чарли! — я была потрясена, но в то же время немного рада.
— Она не принимала отказа в качестве ответа, пыталась засунуть руки мне в штаны, это было отвратительно.
— Что она делала? — теперь я была в бешенстве. — Как ее зовут? Она должна знать, что только мне позволено запускать руки тебе в штаны! — крикнула я и прижала ладони к бедрам.
Чарли ухмыльнулся.
— Это то, что я ей сказал.
Я резко остановилась и уставилась на него широко раскрытыми глазами.
— Ты сказал?
— Да. Я сказал, что на свете есть только одна женщина, которой позволено это делать, и она самая красивая и забавная женщина, которую я когда-либо встречал.
— Ты этого не сделал, — ответила я и закатила глаза.
— Это то, что я должен был сказать, — тихо произнес он. — Жаль, что я этого не сделал. Жаль, что я не сказал ей, какой я идиот, что позволил тебе уйти, и что я сделаю все, чтобы вернуть тебя. Вместо этого я велел ей убрать от меня руки.
Пока стук моего сердца отдавался в ушах, я изучала его. Сегодня он выглядел очень сексуально в серых спортивных штанах и черной майке, облегавшей его грудь. Его бицепсы были выпуклыми, глаза — сонными и сексуальными, а волосы — в великолепном беспорядке. Я обожала его, влюблялась в него и тоже хотела, чтобы он вернулся; я с самого начала никогда не хотела его терять.
— Джонни и Тереза? — спросила я, подходя к нему на шаг ближе.
— Джонни согласился нанять ночную сиделку, а Тереза, — он тяжело вздохнул. — Ну, ее пока нет. Я уверен, что в какой-то момент она вернется и попытается уговорить нас снова позволить ей жить здесь, но мы с Джонни согласны, что она нам не нужна. Она тянет нас вниз и усложняет жизнь, и я потерял из-за нее самое лучшее, что у меня когда-либо было.
Чарли облизнул губы и потянулся, чтобы притянуть меня к себе за пояс моего платья. Я положила ладони ему на грудь и затаила дыхание, гадая, собирается ли он меня поцеловать. Он медленно наклонился вперед и положил одну ладонь мне на лоб.