— Чистая правда.
Молчим.
В конце коридора замечаю Петра Алексеевича. Он пьяный в зюзю, если зрение мне не изменяет.
Твою мать… Кажется, он идёт сюда!
— Ооо, вот ты где, Маришка! — хмельно улыбается мне. — А я тебя потерял!
Мычу что-то невнятное. Раскрасневшийся, Пётр Алексеевич продолжает:
— Там звонилка твоя на столе. Вся иззвонилась! ЗвОнит и звОнит. Малой пошурудил малясь…
Малой? Это он про Серёжу?
Больше я не вслушиваюсь. Лихорадочно обшариваю сумку. Телефона действительно нет! Как же так?
— Мне пора! — резво вскочив на ноги, киваю своей собеседнице.
Не дожидаясь Петра Алексеевича, стартую по направлению к залу. Он пыхтит где-то позади.
Внутри темно, играет медленная музыка. Кажется, основное действо подошло к завершению.
Резко остановившись на входе, пытаюсь сориентироваться в пространстве. Где моё место? Из-за толпы на танцполе мне не сразу понятно.
Пётр Алексеевич дышит мне в затылок.
— Уважь старика, деточка. Айда потанцуем.
Плотно обхватив своими пальцами-сосисками мою руку чуть повыше локтя, тащит вглубь. Вяло сопротивляюсь.
Его объёмный живот упирается в меня, когда мы встаём друг напротив друга.
С ужасом, как в замедленной съёмке, смотрю на тянущиеся к моей талии пухлые волосатые пальцы.
— О, вот ты где! — голос Серёжи.
Господи, спасибо. Спасибо. Ещё никогда я не была так рада его слышать.
— Пётр Алексеич. Там Ольга. Кажется, плохо ей.
— Что? Где?
— Там, — Алёхин указывает в неопределённом направлении. — Думаю, Вам лучше найти её.
Дядя Петя, тут же забыв обо мне, пробирается через танцпол, раздвигая танцующих на нём людей своим пузатым барабаном.
Выдыхаю с облегчением. Собираюсь было ретироваться, как вдруг…
— Куда? — останавливает меня Алёхин. — Ты, как минимум, должна мне танец. За это феерическое спасение.
Поворачиваюсь к нему. Серьёзно?
Он кивает утвердительно. Вздохнув, протягиваю ему свою ладонь.
Решительно притягивает меня к себе за талию.
Непроизвольно вздрагиваю. Это тебе не барабан дяди Пети.