— Серёжа. Серёженька, — шепчу торопливо. — Пипец как хочется. Сладкой ваты, Серёж. На палочке, ммм…
— Тебе же нельзя сладкое? — имеет в виду мои проблемы с отёками. Я действительно ограничиваю себя в углеводах.
— Ну чуть-чуть же можно. Мааааленький кусочек. Остальное выкину. Или тебе отдам! Ну, можно? Можно ведь? Ну, Серёженька…
— Где её взять-то сейчас? — спрашивает недоумённо.
Лукаво указываю пальцем на вход в кинотеатр.
— Шутишь? Здесь нереально припарковаться.
— А и не надо! Ты едь, как ехал. Впереди два светофора. Декабристов, Вильнюса, — перечисляю названия близлежащих улиц. — Сделаешь кружок, а я пока сбегаю и куплю.
Смотрю на него умоляюще. Знаю, что он не может мне отказать!
— Это плохая идея.
— Нормальная идея! Здесь проход сквозной. Я просто выйду с обратной стороны. И буду ждать тебя там, — указываю в сторону кинотеатра.
— Может просто заедем в магазин у дома?
— Нееет. Это совсем не то! Ну Серёжааа… — ною. — Если я сейчас не съем её, то умру!
— Как дитё, ей-богу, — качает головой.
— В каком-то смысле так и есть. Я пошла?
— Иди, — вздыхает. — Только не задерживайся.
— Хо-ро-шо! — практически пропеваю эту фразу.
Серёжа перестраивается в правый ряд, чтобы я могла выйти прямо на тротуар, не пересекая проезжую часть. Шлю ему воздушный поцелуй на прощание. Усмехается.
Через несколько минут я выхожу через запасной вход с обратной стороны здания. Купленная вата крепко зажата в руке.
Мелко перебирая ногами, бреду в сторону светофора. Подъем ощутимо идёт в горку. Подошвы моих угги безжалостно скользят по припорошенной снегом ледяной поверхности.
Вижу Серёжину машину, выруливающую из-за поворота. Метров пятьдесят примерно. Вот сейчас он встанет на красный, и я быстренько заскочу. Машу ему рукой в варежке, сжимающей драгоценную добычу.
Чей-то резкий вскрик заставляет меня оглянуться.
С ужасом наблюдаю, как прямо на меня стремительно мчится летняя прогулочная коляска. В ней ребёнок! Совсем ещё малыш.
Следом за коляской бежит девушка в дутой красной куртке. Одной рукой она держит какой-то свёрток. Второй — пакет по типу «майки», из тех, что обычно выдают на кассе. Этой же рукой пытается удержать шапку крупной вязки, так и норовящую слететь с её головы. Со страхом понимаю, что свёрток, который она прижимает к себе — это грудничок!
Девушка кричит, не переставая, заставляя шарохаться в стороны проходящих мимо неё людей. Пакет вылетает из её руки. Возможно, она его бросает намеренно, пытаясь избавиться от ненужной ноши. Сочно-оранжевые мандарины рассыпаются прямо на заснеженный тротуар, отскакивая в разные стороны словно теннисные мячики.
Ребёнок в коляске, несущейся прямо под колёса проезжающих мимо машин, истошно плачет. Всё это происходит в какие-то доли секунды.
Роняю палочку ваты и делаю широкий шаг вправо. Одновременно выставляю обе руки вперёд, пытаясь смягчить удар. Коляска, успевшая набрать неплохую скорость на голом льду, врезается в меня. Падаем на землю.
Боль острой вспышкой пронзает живот. Схватившись за него, надсадно дышу, ещё не в состоянии осознать то, что случилось.
Происходящее сейчас вокруг скорее напоминает мне идущий по ТВ фильм, чем мою собственную реальность. Веду ошалевшим взглядом в пространстве.
Малыш, сидящий в коляске, к счастью, оказывается пристёгнут. Девушка в шапке догоняет нас. Причитая, пытается достать ребёнка.
— Боже. Вера. Боже, ты в порядке?! — она сама чуть не плачет.