— Куда? — бубнит. Не вижу его лица, оно закрыто ветками.
Скидывает ботинки, не глядя.
— Туда. Левее! — ориентирую его, рефлекторно отклоняясь от колючих иголок. Запах смолы и хвои тут же заполняет пространство вокруг.
Иду за Русланом, направляя его на кухню. Раскидистые лапы ёлки слегка царапают обои, задевая стены узкого коридора.
— Вот здесь. Просто оставь здесь, — указываю на свободное место в углу.
Когда Руслан оборачивается ко мне, невольно прикрываю рот ладонью.
— Боже. А это что!?
Левая сторона его лица цветёт желтовато-синим.
— Ты что… подрался? — он отклоняет голову назад, когда я пытаюсь прикоснуться к его щеке.
— Тебе ли не знать, — буркает угрюмо.
— Что? О чём ты?
Стремительно шагает в сторону прихожей. Я — за ним.
— Ты куда?
— В машине крестовина и игрушки. Не закрывай, я сейчас вернусь, — бросает напоследок.
В полном непонимании застываю в проходе. Что он имел в виду?
Руслан возвращается через пять минут. В руках держит картонную коробку.
— Кошки нет? Они бьются.
— Нет. Руслан. Что всё-таки случилось?
Он скидывает куртку прямо на диван в кухне. Сверху бросает перчатки.
Смотрит на меня хмуро. На его обычно живом лице ни грамма тепла.
— А как ты думаешь?
Присаживаюсь на стул. Обхватываю живот плотно. Малыш сегодня неспокойный, весь день пинается.
— Хватит говорить загадками.
Руслан оставляет мой вопрос без ответа. Сосредоточенно возится с крестовиной. Устанавливает ёлку вертикально.
— Придержи, — просит. — И щётку захвати, тут мусора до хера.
Стою, возвышаясь над ним. Сверлю взглядом тёмную макушку. Он что-то регулирует в изножье.
Выдыхаю несдержанно.
— Руслан. В чём дело?
Сдавленно матерится, уколовшись об ёлку. Обхватывает кончик большого пальца губами.
— Руслан…