Вздыхает.
— Пока не знаю.
— Как это?… — шепчу, растерявшись.
— Новый управляющий… Короче, я ему не совсем доверяю. Нужно всё проконтролировать. Слишком высоки ставки. Мы вложили в этот проект хренову кучу бабла, и если он не выгорит…
— Оу. Ясно, — в моём голосе сквозит разочарование, которое не получается скрыть.
— А ты? — спрашивает Серёжа. — Какие планы на тридцать первое?
— К Литвиновым поеду, наверное. Алёнка звала.
— Хорошо. Не хочу, чтобы ты была одна.
Держа телефон перед собой, перемещаюсь в кухню.
— Ёлку поставила? — спрашивает Серёжа.
— Неа.
— Как это? — удивляется. — А как же дух праздника? Сама же говорила.
Улыбаюсь тоскливо.
— Папа сорвал спину. Они застряли в посёлке, потому что он не может вести машину. Мама лечит его, конечно. Но сам понимаешь, как это всё непредсказуемо. Так что ёлку он мне не притащит. А сама я…
— Не вздумай, — говорит строго.
— Конечно, я и не думаю. Поэтому как-то так!
Переключаю камеру на стоящие в вазе сосновые ветки.
— Всё, что смогла! — весело рапортую. — Очень хочется запаха ёлки, мандаринов. Чтоб всё как в детстве…
— Да… В детстве были самые лучшие ёлки. Родители никогда не дарили нам с Алёной подарки заранее. Утром, первого, мы бежали под ёлку, чтобы посмотреть, что там принёс Дед Мороз в этом году.
Серёжа встаёт с дивана. Идёт куда-то. Судя по звуку льющейся жидкости, наливает что-то в стакан.
— Мне пора, — вздыхает, глядя на меня в камеру. — Если получится, позвоню ближе к десяти. Если нет, то завтра созвонимся.
— Хорошо.
— Береги себя, — подмигивает мне, прежде чем отключиться.
Прижимаю потухший экран телефона к своей груди. Как всегда, очень быстро и мало…
В довершение вечера Алёна сообщает, что они всем семейством свалились с простудой. По понятным причинам празднование у них дома отменяется. Совершенно приуныв, ложусь спать, обнимая подушку.
На следующий день, около полудня, кто-то настойчиво звонит в мою дверь. Я никого не жду. С некоторой опаской спрашиваю, кто?
— Свои! — голос Руслана.
Открываю нерешительно. Руслан — последний человек, которого я готова была увидеть на пороге своей квартиры.
Он стоит, обхватив двумя руками в светлых кожаных перчатках огромную… ёлку!
— Боже. Что это? — отодвинувшись, пропускаю его внутрь.