— Вовсе нет.
Осторожно укладываюсь обратно на постель, закрывая лицо подушкой. Это слишком невероятно, чтобы быть правдой. Я не верю, что всё это происходит со мной.
Алёнка тоже приезжает. И тоже хлопочет около меня куда больше, чем следует. Фактически выгоняю её из своего дома. У неё в конце концов есть собственный! Там, между прочим, муж и дети. Разве её семье понравится то, что она проводит у меня львиную долю своего времени?
Как ни странно, единственный человек, с которым мне комфортно сейчас — это Алёхин. В основном, он бывает у меня вечерами, когда рабочий день уже окончен.
Эгоистично упиваюсь этими мгновениями, проведёнными только вдвоём. Он не кудахчет надо мной, как наседка. Не проявляет излишней заботы, которая заставляет чувствовать себя неполноценной. Ведёт себя не слишком навязчиво и не влезает в моё личное пространство.
Мы просто разговариваем. Смотрим фильмы по телеку или дурацкие ток-шоу.
Иногда он готовит нам ужин. Расположившись на диванчике в кухне, с изощрённым удовольствием наблюдаю за тем, как ловко он управляется со всеми этими приблудами, которые для меня что китайская грамота.
Нам необязательно говорить при этом. Не нужно поддерживать разговор только для того, чтобы не чувствовать неловкость. Пока Серёжа переворачивает стейки, я просто читаю книжку под звуки пластинок, звучащих из подаренного им проигрывателя.
Порой у меня такое чувство, что всё это — проигрыватель, мой день рожденья, Люська — было в прошлой жизни. В какой-то другой жизни. Не со мной. И не с нами.
В один из вечеров Серёжа привозит с собой коробку. В полном восторге наблюдаю, как он достаёт оттуда… приставку!
— Не. Может. Быть.
Он улыбается, но ничего не говорит.
Я же практически пищу от переполняющего меня ликования.
— Шутеры и гонки нам вряд ли сейчас зайдут. Но какая-нибудь головоломка или стратегия — почему нет.
Не сдержавшись, хлопаю в ладоши, когда он протягивает мне джойстик.
И мы играем. В придуманных кем-то мирах и ролях, в точности как много лет назад.
Мы больше не говорим о нас. Ни о том, что было, ни о том, что будет. Мы просто живём тем моментом, который у нас есть здесь и сейчас. Всё идёт… просто идёт.
Пока не наступает вторая пятница после моего возвращения домой из больницы. Серёжа не приезжал ни вчера, ни позавчера, поэтому я жду его сегодня.
Когда раздаётся звонок в домофон, открываю его с телефона, не спрашивая «кто». Я и так знаю, кто там.
Устроившись на подушках полусидя, торопливо смотрю в зеркало. Волосы я помыла сегодня утром, Алёнка даже помогла мне сделать что-то вроде укладки. Шёлковая пижама изумрудного цвета небрежно растёгнута на две пуговицы на моей груди. Подумав ещё немножко, оставляю одну.
Когда в спальню заходит мама, мне едва удаётся сдержать разочарованный вздох. Обычно она приезжает днём! Что изменилось?
— Привет, дорогая! — целует меня в щёку. Замечаю хлопья снега в её волосах.
— Зима пришла? — спрашиваю изумлённо. Пока я сидела дома, столько всего произошло. Жизнь не стоит на месте.
— Ага! Прям валит, — отвечает мама. — Я ненадолго. Привезла домашненького. Мы на выходные в посёлок, — смотрит на меня, оценивая реакцию.
Киваю, мол, хорошо.
— Ты справишься тут одна? Мы бы остались, но… Надо бы съездить, проверить. Соседи говорят, ветер такой, что газ тухнет. Не дай бог, там отопление выключилось. Всё перемёрзнет…
— Конечно, мам, — говорю понимающе. — Надо съездить и проверить. Со мной всё будет в порядке. Наверняка ты целую гору наготовила, — укоризненно.
— Тебе надо питаться как следует.
— Я хорошо ем, мам. Правда. У меня предчувствие, что к девятому месяцу я превращусь в огромного жирного тюленя.
— Скажешь тоже. Разогреть тебе чего-нибудь? Там голубчики есть. Как ты любишь.