— Ч-что? — мой голос просаживается.
Руслан трёт переносицу устало. Говорит уже спокойнее, но с долей некоторого напряжения в голосе:
— Звони Серому, и разбирайтесь сами. Я умываю руки, — красноречиво жестикулирует. — Хватит с меня.
Воцарившееся на кухне молчание оглушает.
— Полчашечки, пожалуй, не повредит. Только не крепкий, — бормочу, присаживаясь за стол.
Руслан, тяжело вздохнув, достаёт вторую чашку из посудного шкафа.
— Сахар надо?
Заторможенно качаю головой.
Решение поехать к Алёхину даётся мне нелегко. Но выхода нет. Он поставил меня в сложную, жутко неудобную ситуацию. Уж лучше бы это был Руслан! С ним бы я разобралась как-нибудь.
Я делаю это на следующий день. Думаю, в воскресенье у меня есть неплохой шанс застать его дома.
Дверь в подъезд открывается словно по волшебству. Стоит мне к ней подойти, как оттуда выходит мальчишка лет двенадцати. На поводке у него коротколапый бело-коричневый джек.
— Дэни. Дэни, стой!
Малыш прыгает вокруг меня, цепляя колготки, пока хозяин безуспешно пытается его притормозить.
Присев на корточки, глажу короткую шёрстку, сознательно оттягивая момент, когда мне придётся подняться наверх.
Заготовленный конверт с деньгами жжёт ребро. Может просто оставить его в почтовом ящике? Приходит в голову гениальная до безобразия мысль. Ведь тогда не нужно будет с ним разговаривать…
— Привет.
Спокойный голос Алёхина раздаётся над головой, заставляя меня вздрогнуть. Поднимаюсь на ноги, одновременно переводя взгляд с носков его белых найков на свободные штаны и выше. На плече — спортивная сумка, похоже он был в зале.
Упираюсь глазами в небритое лицо. Он стоит передо мной, смотрит прохладно и ровно. Как будто это абсолютно нормально — встретить меня здесь.
— Ты ко мне? — не дожидается моего ответа. Пропустив парня с собакой, уверенно заходит в подъезд.
Иду за ним. Судя по всему, он меня ждал. Руслан позвонил?
Спокойно, Ирина, спокойно. Дыши. Просто отдай деньги и уходи. Помни, тебе нельзя нервничать.
Легко сказать! Воздух в узком пространстве лифта как будто сгущается, когда мы захотим внутрь. Алёхин жмёт кнопку. Кабина поднимается плавно, равномерно гудя. Меня не отпускает странное чувство, что я на американских горках. Сердце бьётся как шальное, в горле пересыхает.
Мы впервые вот так, наедине с ним за долгое время. Пятнадцать секунд в детской в доме Литвиновых не в счёт.
Кладу руку на свой живот, словно оберегая. Серёжа косится, улавливая моё движение. Когда наши взгляды сталкиваются, его — равнодушный и спокойный. У меня, напротив, внутри всё горит.
Заходим в квартиру. Здесь всё по-прежнему. Точно как в тот раз, когда я уходила от него после встречи с Людочкой. Сердце сжимается при этом воспоминании. Боль и обида того дня, засевшая глубоко внутри тупой занозой, начинает зудеть, воспаляясь.
Считаю про себя до десяти. Так не пойдёт. Нужно успокоиться. Решить этот вопрос и уйти. Навсегда закрыть эту дверь.
Серёжа молча проходит вглубь квартиры. Сразу же идёт в ванную. Сидя на стуле в кухне, слушаю шум бегущей из-под крана воды. Резкий писк кнопок на стиральной машине.
В нетерпении постукиваю по столу пальцами.
Он заходит на кухню. Достаёт из шкафа большую чёрную банку. Судя по надписи, это протеин. Наливает молоко в шейкер. Засыпает туда смесь круглой ложкой. Следом отправляет банан, разламывая его в пальцах на небольшие кусочки.
Наблюдаю за его манипуляциями в каком-то странном оцепенении. Вроде это я пришла поговорить, но… слова не идут.