— Сыворотка правды. Для тебя, конечно! — поясняет, глядя в мои округлившиеся глаза. — Мне-то скрывать нечего.
— Представляю, как смотрели на тебя в магазине. Кормящая мать-алкоголичка.
Алёнка смеётся, проходя следом за мной на кухню.
— Пойду уложу её. В спальне свободно? — приподнимает бровь.
— Издеваешься? Что, по-твоему, у меня там по голому мужику в каждом ящике? — ворчу, открывая холодильник.
— Мало ли. Вообще-то я имела в виду нижнее бельё своего братца.
— Иди уже. Трусов нет. Только…
Алёна оборачивается ко мне, округлив глаза в притворном ужасе.
— Только грязные носки, — отшучиваюсь.
Пока она занимается ребёнком, открываю вино. Завариваю чай. На скорую руку строгаю сыр и ветчину, завалявшиеся в холодильнике. Мою фрукты.
Через полчаса Алёнка, осторожно ступая, заходит на кухню.
— Извини. Нужно было её уложить. А то устроила бы здесь оперную партию.
Вздохнув, сажусь напротив. Придвигаю к ней тарелку с бутербродами. У меня самой аппетита нет. Отпиваю вино большим глотком. Алкоголь наполняет теплом мою грудь, делая более расслабленной и разговорчивой. Всё, как доктор прописал.
Алёнка говорит, жуя с набитым ртом:
— Прости. Голодная, как собака.
— Ешь, ешь, — машу рукой разрешительно.
Может просто поест и уйдёт?… Загорается во мне слабый огонёк надежды. Но хренушки вам.
Устремляет на меня рентгеновский взгляд своих голубых глаз. Думаю, что почему-то у Серёжи они тоже голубые, но совершенно другие. Алёнкины — как бескрайнее небо над степью. У Серёжи — как моё любимое море…
— Ну? — выразительно изгибает брови. — Долго молчать будем?
Глушу вино, опустив глаза на поверхность стола.
— Смотря что ты хочешь услышать.
— Как насчёт правды? Для разнообразия, — обвиняет меня, и вполне справедливо. — Как долго это у вас продолжается?
— Месяц. Плюс минус пара дней.
— Месяц? И всего-то… — тянет разочарованно.
— А ты что думала? — удивлённо.
— Ну не знаю. Мне казалось, что между вами давно искрит.
Невольно перевожу взгляд за её спину. С преувеличенным интересом рассматриваю пятно на кафеле кухонного фартука.
Алёнка прищуривается.
— Так, так, так, — указывает на меня пальцем, в глазах плещется подозрение. — Ты что-то не договариваешь.
Допиваю своё вино залпом. Наливаю ещё.