— Ты чего?…
— Я… я… — всхлипываю бессвязно. Жалость к себе достигает своей максимальной, критической точки. Я вдруг отчётливо понимаю: всё плохо.
Серёжа осторожно обнимает меня. Утыкаюсь носом в его вкусно пахнущий свитер. Исходящее от него тепло словно окутывает меня.
Неразборчиво бубнит мне в волосы:
— Поехали. Я отвезу тебя домой.
Глава 25
Двойная сплошная
В машине у Алёхина тепло, салон ещё не успел остыть. Тихо и ненавязчиво играет джаз.
Я бессмысленно смотрю в своё окно. Как на быстрой перемотке там мелькают сугробы, покрытые пушистыми снежными шапками кроны деревьев. Обшарпанные панельки домов и расчищенные урывками куски асфальта разбавляют это засилье белого.
Серое сменяется белым, белое — серым.
Серёжа включает подогрев моего сиденья. Постепенно я расслабляюсь.
Первые десять минут пути мы просто молчим.
— На заправку заедем? — спрашивает спокойно.
Беззвучно киваю.
Заруливаем на ближайшую АЗС. Пока Алёхин возится с колонкой, пальцем рисую круги на запотевшем стекле.
Серёжа возвращается в салон с двумя стаканчиками кофе. Один из них сразу же вручает мне. Прикрыв глаза от удовольствия, вдыхаю исходящий от картонки в моих руках аромат.
— Прокатимся?
Опять киваю, не произнося ни слова.
Мне пофиг. Лишь бы не стоять на месте. И не быть одной.
Выезжаем на объездную. Перевожу взгляд на расстилающееся перед нами пространство. Небо словно затянуто белой простынёй.
Нескончаемый снег. И нескончаемый джаз…
Серёжа нарушает тишину первым.
— Это мама тебя так расстроила?
— Нет. То есть да. И это… тоже.
— Она иногда… Думаю, она не хотела ничего плохого.
— Я в этом не сомневаюсь.
Клянусь, так и есть. Я искренне верю, что Марина Васильевна желает мне лучшего.
Серёжа перестраивается в левый ряд, чтобы развернуться. Завершив манёвр, спрашивает ровным голосом:
— Это правда?
— Что именно? — не понимаю.