В его голове проносится лихорадочная попытка придумать что-нибудь умное. Надеюсь, это не сломает шестеренки в его маленьком мозгу... Нет, кого я обманываю? Надеюсь, что сломает.
Наконец, он рассекает воздух жесткой рукой.
— Тебе просто тяжело, потому что ты горько переживаешь наш разрыв. Я знаю, что ты все еще любишь меня.
— Говорят, надежда вечна. Думаю, заблуждение тоже. Все чувства, которые я могла испытывать к тебе, умерли, когда я увидела тебя с Фрэнки.
— Она больше не работает на меня!
Как будто это делает все в порядке.
— Только потому, что дедушка сказал, что, либо ты, либо она, а ты решил бросить ее под автобус. Эгоистично, но типично. Он должен был уволить вас обоих.
Разочарованный гнев искажает его лицо. Его вид доставляет мне небольшое, горько-сладкое удовольствие, даже когда немного неуверенный голос внутри моей головы задается вопросом, что Фрэнки дала ему такого, чего не смогла дать я. Что бы это ни было, оно должно быть больше, чем все преимущества того, что он мой муж.
— Но он этого не сделал, — наконец говорит Даррен. — Мне плевать, что вы говорите, но я выступаю против этого сотрудничества. Твой отец тоже на моей стороне!
— Конечно, он на моей стороне. Он никогда не встречал непохожих на него насекомых.
— Боже, какая же ты сука!
— Не хочешь ли ты сказать это для протокола, перед отделом кадров?
Я одариваю его своей самой бездушной улыбкой.
Он вырывается, хотя его быстрый шаг портит весь эффект. Наверное, он боится, что я позвоню в отдел кадров по-настоящему. Но я этого не сделаю. Удовольствие уволить его с глазу на глаз, когда я наконец-то получу контроль над компанией, слишком велико, чтобы упустить его.
Я никогда не узнаю, что дедушка увидел в нем, когда решил поставить меня в пару с этим отвратительным подобием человека. Я думала, что дедушка выберет кого-то, кто хотя бы будет верен. Но Даррен просто не способен на это, и наша помолвка закончилась за шесть месяцев до смерти дедушки.
Оглядываясь назад, я думаю, что дедушка чувствовал себя плохо, хотя у него было слишком много гордости, чтобы признать, что он ошибся, выбрав Даррена. Я бы хотела, чтобы он чувствовал себя настолько плохо, чтобы позволить мне свободно управлять Peery Diamonds.
Но нет. Он просто не мог доверить мне управлять им, потому что у меня не хватает члена.
Так несправедливо.
В кабинет постучала Карен Джексон, главный операционный директор и моя правая рука. Ей около пятидесяти, и она проработала в Peery Diamonds всю свою жизнь. Она также, вероятно, единственная женщина, которую уважал мой дед. У нее острый взгляд стрелка и соответствующее отношение. Она не играет в игры и не считает нужным тратить время и энергию на то, что не приносит пользы. На ее бледном узком лице только тушь и красная помада, а одета она всегда в черный брючный костюм с белым верхом. Ее рост едва достигает пять на пять, но она не носит каблуки. Только черные балетки.
Рядом с ней я просто гигант.
Она заходит в мой кабинет, закрывает дверь и садится лицом ко мне, поставив ноги на пол и не скрещивая ног.
— У нас проблемы с получением согласия от всех на сотрудничество с Sebastian Peery.
— Я знаю.
Как Даррен.
— Вам нужно найти способ избавиться от Родерика. Он токсичен, и ему плевать на компанию, только деньги, которые он может из нее вытянуть. Он подавал сомнительные отчеты о расходах, — она глубоко нахмурилась. Но Карен редко улыбается. Она серьезно относится к своей работе.
— Я знаю, — я тяжело вздохнула. — Но бухгалтерия не заплатила ему, так что...
Удивительно, но ее хмурый взгляд становится еще глубже.
— Они заплатили ему в прошлый платежный цикл. Даррен попросил их об этом.
— Что?
Вот ублюдок! Вообще-то, пусть будет ублюдки!