Я скептически отношусь к первому и раздражен вторым. Мое настроение мрачнее, чем должно быть, потому что я не могу точно определить, почему вторая возможность так раздражает.
Я пожимаю плечами, снимая пиджак. Кристоф берет трубку и кладет ее на место.
— Есть звонки? — спрашиваю я, садясь за свой стол.
— Твоя мама - два раза, чтобы узнать, дома ли ты. Твоя бабушка тоже звонила. Три раза. Я сказал им, чтобы они обратились непосредственно к вам, но они сказали, что вы не берете трубку. Вам нужно, чтобы я зарядил его?
Я поднимаю телефон, чтобы показать ему заряженную батарею.
— Нет. Сейчас я не отвечаю на звонки от своей семьи, — они не имеют права осуждать меня или говорить мне гадости о том, что опубликовали таблоиды. — Кто-нибудь еще звонил по поводу сплетен? — Возможно, Люсьенн по какой-то причине звонила в офис, хотя у нее есть мой номер.
— Нет.
— Хорошо. Закажи столик на обед для меня и Люсьенн и напиши ей подробности.
— А если у нее назначена другая встреча? — спрашивает Кристоф.
— Скажи ей, что ей обязательно нужно поесть.
* * *
Люсьенн не отказывается от обеда. Она приходит в Nieve, элегантный ресторан внутри отеля Aylster, вовремя. Кристоф хорошо сделал, что выбрал это место, потому что атмосфера здесь романтическая, почти свадебная, с цветовой гаммой цвета слоновой кости. Многие пары назначают здесь свидания.
С другой стороны, это не самое лучшее место, потому что оно находится на втором этаже, и две стены здесь стеклянные от пола до потолка. Любой может заглянуть внутрь, если захочет, а катастрофические статьи все еще в тренде. Нет ничего более захватывающего, чем неудачная любовная интрига, особенно когда в ней участвуют известные люди, корчащиеся от ревности и ненависти. Конечно, в реальности ничего этого нет, но реальность не так важна. Люди прилипают к экранам не ради правды, а ради развлечения. Чем грязнее, тем лучше. Если бы они могли, они бы вынесли бассейн с грязью, чтобы мы в него окунулись.
Входит Люсьенн, огромные солнцезащитные очки закрывают большую часть ее лица. Но это не значит, что другие посетители не узнают ее. Невозможно не заметить ее поразительный рост и царственную осанку, когда она входит в ресторан. Она снимает солнцезащитные очки и опускает их в сумочку Birkin. Юбочный костюм из двух частей темного сине-зеленого цвета струится по ее изгибам, заканчиваясь около середины бедра. Она обута в туфли на шпильках, а бриллиантовый браслет подмигивает при каждом уверенном шаге.
Когда она доходит до меня, ее глаза перебегают на других клиентов. Они делают вид, что едят, но нельзя не заметить, что их взгляды устремлены в нашу сторону.
Я встаю, чтобы поприветствовать ее. Она обнимает меня, осыпая воздушными поцелуями. Ее грудь прижимается к моей груди, и меня омывает ее мягкий цветочный аромат. Во мне разгорается вожделение, а ее улыбка слишком яркая. Интересно, знает ли она, какой эффект она производит на мужчин? На меня.
Да, решаю я, когда в ее глазах появляется озорной блеск. Меня раздражает, что мое тело вообще реагирует на нее, особенно после того, как маленькая демонстрация Габриэллы ничего не дала. Костюм Люсьенн покрывает все.
— Для меня? — говорит она, увидев букет тигровых лилий.
— Да. Я подумал, что должен предоставить свой собственный реквизит, поскольку именно я вызвался на это свидание.
Она сияет от, кажется, искреннего удовольствия, глядя на лилии так, словно ей уже целую вечность никто не покупал цветов. Это тревожно, потому что она не должна так реагировать, а я не должен чувствовать себя пещерным человеком, который только что собственноручно убил мамонта и принес его домой для своей женщины. Люсьенн, должно быть, получила сотни цветов, тысячи подарков. А может быть, она общалась только с теми, кто спускает все свои деньги на наркотики.
Золотистые волосы устремляются вперед, когда она зарывается носом в лилии. Она выпрямляется и небрежно откидывает их назад одной рукой, на ее четвертом пальце сверкает огромное кольцо Toi et Moi с бриллиантами и сапфирами. Камни оправлены в простое платиновое кольцо, которое подчеркивает необыкновенную огранку и размер каждого из них - по крайней мере, семь каратов для бриллианта, и намного больше для сапфира, потому что они кажутся меньше при том же размере карата, что и бриллиант.
Она замечает мой взгляд.
— Нравится?
— Красивое, — я пока соглашаюсь с ней, поскольку она не выглядит заинтересованной в разговоре о бульварном дерьме. — У тебя хороший вкус.
Кольца Toi et Moi когда-то были довольно популярны. Некоторые даже имеют историческую ценность. То, которое Наполеон подарил Жозефине де Богарнез, было продано за семьсот тридцать тысяч евро на аукционе около десяти лет назад. Бабушка была расстроена, что не смогла его выиграть, но она слегла с воспалением легких. Дедушка не собирался покидать ее, чтобы участвовать в торгах за кольцо, даже такое знаменитое, а мама не собиралась прерывать свой отпуск, поскольку ей не нравятся ювелирные аукционы. Она коллекционер произведений искусства.
— Спасибо. И я рада, что оно тебе нравится. Я думаю, что это обручальное кольцо, которое ты подарил мне вчера, когда сделал предложение в Gion, — она комично подмигивает мне. — Я бы надела его раньше, но мне пришлось изменить его размер.
— Зачем мы это делаем?
— Чтобы у журналистов из скандальных газет не было ничего, что звучало бы не так, чтобы придираться, когда мы поженимся.
Я все обдумал.
— Логично. Мы обручились в ресторане, который никто не видел из-за перегородок. Но на тебе не было кольца, когда мы целовались на улице Gion, и эта история объясняет эту маленькую аномалию.