Я скорее умру, чем позволю Родерику и его ужасным детям забрать хоть часть этого.
— Знаешь, компании могут создавать совместные предприятия и без брака. Контракты являются обязательными и подлежат исполнению независимо от нашего семейного положения, — говорит он мне, как будто я неразумный ребенок. — Твой адвокат должен был тебя об этом проинформировать.
— Джеремия замечательная. Дело не в ней, а в законах Несовии. Именно там зарегистрирована компания, если ты не знал. Я не могу полностью контролировать Peery Diamonds, не выйдя замуж.
— Даже если ты будешь единственной наследницей? — он наклоняет голову.
— Нет. Родерик контролирует компанию от моего имени, голосуя моими акциями в специальном трасте, — я не могу сохранить бесстрастное лицо. В голове все сжалось от ярости, тем более что компания - не единственное, что он контролирует. Я не могу проверить, как используется мой собственный трастовый фонд, потому что я еще не являюсь главной.
— Как регент для несовершеннолетней королевы в старые времена, — говорит Себастьян.
— Да. И это не то, чего я хочу. Я достаточно взрослая, чтобы голосовать, пить и выходить замуж. Я должна считаться достаточно взрослой, чтобы управлять Peery Diamonds без чрезмерного влияния Родерика или кого-либо еще.
У меня кровь закипает от мысли, что он может прикоснуться к чему-либо в Peery Diamonds. Он недостоин. Он женился на маме только из-за ее денег и даже не смог заставить себя хранить ей верность за то, что она обеспечила ему роскошный образ жизни, о котором он так отчаянно мечтал. Он пытался найти мне бесхребетного мужа, которым он сможет управлять, чтобы пиявкой пользоваться до конца своих дней. Он все еще злится, что мы с Дарреном порвали отношения, потому что считает финансового директора Peery Diamonds легко поддающимся манипуляциям. Но Даррен тоже не мог держать свой член при себе.
Я слегка прищуриваюсь. Неужели мы с мамой обе прокляты мужчинами-изменниками?
— Варварство, — бормочет Себастьян.
— Да. Именно так. В любом случае, есть много вещей, которые я хочу сделать, когда стану главной. Множество проектов приостановлено, потому что я не в состоянии возглавить их должным образом, — я наклоняюсь вперед, так как волнение нарастает из-за всех возможностей. — Я знаю, что мы можем стать намного больше. Peery Diamonds может стать чем-то большим, чем просто ювелирная компания. Я хочу, чтобы наши сотрудники гордились тем, что работают здесь. Когда люди услышат наше название, они будут думать о прекрасных вещах, которые заставят их почувствовать себя вдохновленными и особенными.
В его взгляде мелькает неодобрительное уважение, когда он слушает.
—Когда ты находишь время на все это и вечеринки?
— Я не тусуюсь. Не так много, как об этом говорят на сайтах сплетен.
— Наверное, нет. Или, может быть, у тебя есть видение, но нет желания работать над этим, — он ворчит.
— Какой смысл иметь видение, если ты не работаешь над тем, чтобы оно осуществилось? — я отстраняюсь.
Он пожимает плечами.
— Некоторые люди думают, что достаточно просто иметь видение.
— "Идейный человек"? Да, я не из их числа. Вот увидишь.
— Я с нетерпением жду этого, — уголок его рта причудливо приподнялся от удовольствия. Затвор в его глазах исчезает, открывая проблеск тепла.
Мое сердце начинает колотиться. Хотя в ресторане прохладно, мои щеки разгорелись.
— Кстати, если ты не возражаешь, я бы хотела провести нашу гражданскую церемонию в Сан-Франциско, — говорю я.
— Почему именно там? — он смотрит с легким подозрением.
— Потому что именно там у нас с мамой была последняя поездка матери и дочери. Это сентиментально.
Мы ездили туда за несколько месяцев до ее смерти, только вдвоем. Она была добра ко мне, как будто хотела загладить свою вину за невнимание. Хотя было уже слишком поздно, я оценила этот жест. И мы хорошо провели время без Родерика, Карла и Вонни, которые создавали проблемы.
Его выражение лица смягчилось.
— Это прекрасно".
— Спасибо, — Слава Богу, он сдался без боя. — А можем мы устроить вечеринку и пригласить людей после нашего побега, чтобы отпраздновать нашу свадьбу? И пару фотографов тоже?
Быстрое раздражение сменяется симпатией.
— Это тоже будет в Сан-Франциско?