Ее лицо бесцветное, но сухое. Я думал, что хуже всего, когда она плачет беззвучно, но я ошибался. Хуже, когда она даже не может выдавить из себя слезы. Маска воина, которую она надела, чтобы противостоять миру, сломалась, щит и броня исчезли. Между трещинами мелькают отблески невыносимой агонии. Как будто ей так больно, что она даже не может плакать.
— Люс, — говорю я мягко.
— Поздравляю.
Ее тон ровный и без колебаний. Это еще более ужасно, чем ее крик. Страх оставляет острый привкус в моем пересохшем рту.
— Ты получил именно то, что хотел, — она смотрит в пол. Я передвигаюсь так, чтобы мы могли говорить лицом к лицу, и приседаю перед ней.
— Я не хотел этого для тебя, — я протягиваю руку и кладу свои ладони поверх ее. Они ледяные. Я сжимаю их, пытаясь согреть. Цепляюсь за надежду, потому что она не отстраняется.
— Твои братья не голосовали против меня? — что-то яркое вспыхивает в ее глазах, когда она смотрит на меня.
Я бы все отдал, чтобы иметь возможность сказать "нет", но я не могу лгать. И мое колебание - достаточный ответ. Свет тускнеет. Она убирает свои руки от моих и кладет их себе на колени.
— Я вижу.
Боль от того, что она отстранилась, вонзается в мое сердце как нож. Я даже не представлял себе, как больно быть отстраненным.
— Вначале я планировал это, потому что был зол на тебя. Но потом я подумал, что, возможно, тебе стоит уйти со своей должности и изучить бизнес в качестве младшего руководителя или что-то в этом роде, потому что я думал, что трудности, с которыми ты столкнулась, были вызваны недостатком опыта. Многие твои проекты провалились из-за недопонимания и мелких недоработок.
— Я понимаю, почему ты сначала не сказал мне, что хочешь меня выгнать. Но почему ты не поговорил со мной о своих опасениях по поводу моего опыта позже, когда мы стали ближе? — тихо спрашивает она, ее глаза стекленеют.
— Это моя вина. Я должен был сказать что-то раньше.
Я должен был сделать все, что в моих силах, чтобы не быть причиной ее боли.
— Ты хотел, чтобы я преуспела, когда слушал мою сегодняшнюю презентацию и пытался помочь ее подправить? — два невыносимых удара сердца.
— Хотел...
— Но баланс весов имели большее значение.
Ее слова - как кислота в моих венах.
— Я пытался поговорить со своими братьями и остановить это, но было слишком поздно. Они уже отправили свои голоса.
— Хорошо.
Ее ответ слишком спокоен. Но страдания, которые я видел, все еще крутятся под поверхностью. Я не знаю, как начать утешать ее, когда она так отстранена.
Я хочу спросить, могу ли я как-то загладить свою вину перед ней. Или если это "хорошо" было тем хорошо, которое женщины используют, когда на самом деле хотят сказать: "Иди нахуй". Но я не могу. Я боюсь, что она вычеркнет меня из своей жизни.
— Я бы хотела, чтобы ты сейчас ушел, — говорит она.
— Что?
— Это мой дом. Я не хочу, чтобы ты был здесь, — ее тон говорит: Ты это понимаешь, не так ли?
— Но мы женаты, — говорю я, отчаяние накатывает. — Ты сказала, что хочешь, чтобы мы выглядели как настоящая пара. Как это будет выглядеть, если я уйду?
— Как будто у нас не все в порядке. Но я не думаю, что мы можем продолжать притворяться после того, что произошло сегодня.
Горе и разбитые мечты таятся в ее глазах. Сияющая уверенность и развязность, которые прикрывали ее, лежат у ее ног кусками. Вся ее привязанность ко мне превратилась в пепел, застряла в моем горле и душит меня.
Она не плачет, не потому что ей слишком больно. Она не плачет, потому что считает, что действительно одинока.
— Можно мне вернуть кольцо? — она наклоняет подбородок к моей левой руке.