А Габриэлла Риччи?
Это вопрос без ответа. И мне не с кем поговорить об этом. Я действительно не хочу обсуждать ситуацию с Себастьяном, особенно потому, что это кажется мне нелояльным по отношению к Бьянке.
Но он имеет право знать, что происходит с сотрудничеством.
— Мне звонила Юна, — я вздыхаю.
— Хорошо, — он прислоняется к моему столу.
Обняв себя, я рассказываю ему, что она сказала о многочисленных недоразумениях.
Он проводит рукой по челюсти, его глаза сужаются.
— Это... дико.
— Я знаю, верно? — говорю я, отчаянно желая, чтобы кто-нибудь подтвердил, что Бьянка - моя настоящая лучшая подруга. — Это больше, чем дикость. Это нелепо, — продолжаю шагать.
— Но это серьезно, — он выпрямляется и осторожно берет меня за руки, заставляя быть неподвижной. Он поднимает мой подбородок, чтобы я могла посмотреть ему в глаза. — Тебе нужно это расследовать.
— Я знаю. Но она моя лучшая подруга, — мой голос дрогнул.
Сочувствие смягчает его взгляд.
— Она может чувствовать себя по-другому по отношению к тебе.
— Как ты можешь так говорить? — требую я, взбешенная тем, что он так мало думает о моей дружбе с ней.
Он сохраняет спокойствие.
— Я задавался вопросом, почему так много вещей не такие, какими должны быть. Твоя семья не должна была быть на вечеринке. Не должно было быть папарацци, фотографирующих нас, когда мы впервые "фиктивно встречались". Почему это должно было произойти?
— Я знаменита, вот почему! — мой голос становится пронзительным, почти истеричным.
— Я тоже. Я вырос среди знаменитых людей, и ни у кого из них нет таких проблем, как у тебя.
— Может, они просто добрее.
— Добрее, чем Люсьенн Пири? — он грустно улыбается. — Нет.
Я закрываю глаза на мгновение. Я бы хотела, чтобы он был засранцем. Тогда бы он не говорил вещи, которые заставляют меня рассматривать самые ужасные, невообразимые возможности.
— Юна сказала тебе, что секретарь говорила с Бьянкой, — говорит он. — Разве она похожа на человека, которого можно смутить чем-то подобным?
— Но это же Бьянка.
— Предать тебя могут только те, кто достаточно близок, чтобы воткнуть тебе нож в спину.
Я неконтролируемо дрожу, когда моя кровь леденеет.
— Знаешь, почему я вышел из себя, когда моя семья сказала мне, что я должен жениться на тебе или потерять компанию? Потому что меня предали люди, на которых я думал, что могу рассчитывать, — он проводит большим пальцем по моей прохладной щеке, жест нежный. — Если ты не присмотришься к ней, ты никогда не будешь уверена, — он тяжело вздыхает. — Я видел, как усердно ты работаешь. Мне бы не хотелось видеть, как тебя подрывают изнутри. Это просто... было бы несправедливо.
— Я не хочу быть нелояльной, — шепчу я. — Сомневаясь в ней, я как будто предаю ее.
— Но, если ты никогда не узнаешь наверняка, ты всегда будешь сомневаться в ее мотивах, и ваша дружба все равно будет разрушена. К тому же, ты можешь быть права, что она невиновна. В таком случае, тебе нужно выяснить, кто на самом деле искажает информацию о Peery Diamonds и подставляет Бьянку, чтобы она взяла вину на себя.
Это заставило меня остановиться. Я не рассматривала возможность того, что кто-то может подставить Бьянку. Но у нее тоже могут быть враги. Джулио? Может быть, Даррен?
— Ты прав. Кто-то может ее подставить.