Он использует мочалку, которую приготовила Эми, и стирает кровь с моего лица. Его прикосновения осторожны и нежны, как будто он чистит сокровище, которое может разбиться. Я украдкой бросаю взгляд и вижу бесстрастную маску на его лице. Хотела бы я прочитать его мысли. Жалеет ли он, что женился на мне? Конечно, жалеет. Я заставила его.
— Тебе не следовало его бить, — говорю я наконец.
— Мужчина имеет право защищать то, что ему принадлежит.
То, как резко он говорит "его", заставляет мое сердце биться, но я знаю, что лучше не придавать этому значения. Я все еще нахожусь в шоке и не могу мыслить здраво.
— Он подаст в суд.
— Пусть попробует.
— Ему нужны деньги, чтобы расплатиться с игорными долгами.
— Хорошо. Но он не получит их от меня. Мои адвокаты будут таскать его по всем судам штата, пока от его имени ничего не останется.
Я сдаюсь. Он не слушает и в любом случае сделает все, что захочет.
— Тебе больше не нужно беспокоиться о Карле, — говорит Себастьян. — Он больше никогда тебя не тронет, — когда мочалка прижимается к моему рту, я резко вдыхаю. В его глазах вспыхивает темная ярость. — Я должен был сломать ему все кости.
Слезы наворачиваются на глаза так быстро, что я не успеваю их смахнуть. Они падают по моим щекам. Внезапно я чувствую себя уязвимой, как улитка с разбитой раковиной. Я быстро отворачиваюсь, надеясь, что он не заметит, когда в моей груди начинается тупая боль.
Я не знаю, почему я плачу. Себастьян не грубит. На самом деле, он слишком добр. Я привыкла к жестокости людей и никогда не проливаю ни слезинки, когда они бросают в мою сторону неприятные комментарии или осуждающие взгляды.
— Я не сержусь на тебя, Люс, — мягко говорит он.
— Я знаю, — шепчу я, мое дыхание сбивается.
Он протягивает руку, чтобы коснуться моего лица, но затем опускает ее.
— Посмотри на меня.
Я упрямо не отрываю взгляд от кисти для нанесения тонального крема, которую я оставила на туалетном столике после подготовки к вечеринке.
— Люс.
— Тебе, наверное, лучше вернуться вниз. Я не могу вернуться на вечеринку в таком виде, но наши гости ожидают, что мы будем там до конца.
— Не беспокойся об этом. Мои братья справятся с этим.
— Мы не можем оба отсутствовать, — настаиваю я.
В периферийном зрении я вижу, как он сжимает челюсть.
— Кого волнует эта чертова вечеринка? Это не важно. А вот ты - да.
Я наконец-то поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Его лицо искажено болью и упреком.
— Мне жаль, — шепчу я, несчастная, что испортила наше первое совместное мероприятие в качестве пары.
— Нет, — он слегка вытирает слезы салфеткой. — Никогда не говори, что сожалеешь о том, что случилось.
Я моргаю, и еще больше слез стекает по моему лицу.
— Почему ты не сердишься на меня?
Он смотрит на меня так, будто я только что дала ему пощечину.
— Сержусь на тебя?