— Где девушка, с которой я приехал?
Несколько минут глупых переглядываний, мой хлопок по ресепшн, и одна из дурочек выдаёт информацию. Хмурюсь, да чего там, зверею, хочу убить. Это додуматься — не остановить человека. Она ведь ещё в положении, и этот малыш может быть моим, хотя сейчас это неважно. Если что-то случится с ребёнком, она не переживёт.
Выбегаю на улицу, обхожу всё рядом, замерзаю, возвращаюсь взбешенный, на дур не смотрю. Боюсь, не выдержку, убью. Вбегаю в номер, одеваюсь, хватаю телефон и вижу фото. Номер Сычева и несколько фоток от него с Алиной, точнее, наших совместных, но это полная херь. Я точно не спал с ней в то время, даже не виделся тогда. Складываю пазл в голове и понимаю, куда она ушла, и почему.
Чёртово тату, о котором спрашивала Армина, и я клялся, а по фоткам выходит, что врал. Зверею, безумно зверею. Разбиваю кулак о стену в мясо и покидаю номер. Набираю Матвея. Отдаю приказ искать Армину всем. Выезжаю на трассу, гоню в сторону города, уверен, она на квартире, куда ещё могла пойти? Второй вариант — ее друг Армен, другого выхода просто не может быть, пугает только, что она вышла полностью раздетой…
До въезда в город сеть почти не ловила, до охраны дозвониться не выходило, а когда въехал в город, телефон разрывался от звонка.
Беру не смотря, уверен, пацаны ее нашли, сообщат хорошие новости и можно будет выдохнуть, но голос в трубке не пацанов. Армена.
— Где ты, сволочь! — орет.
— Где она?!
— Где?! Ты только это хочешь спросить? А как она добралась с трассы раздетая, не хочешь спросить?
— Армен, не беси, скажи, что с ней. Ты знаешь, я найду и очень быстро.
— Приблизишься к ней, убью.
Хмыкаю, нашел, кого пугать. Ни капли не страшно.
Вижу, по линии второй звонок, переключаю на Матвея.
— Нашли, третья городская.
Сбрасываю звонок, разворачиваюсь через две сплошные, забиваю с приклалом на кучу сигналов недовольных водил и просто гоню, нарушая все правила. Оплачу, откуплюсь. Всё потом, главное, приехать и узнать, как она, где она. Влетаю по больничной лестнице в платное крыло, вылизанное, цивильное, дорогое, почти дохожу до палаты Арины, как появляется Армен с грозным видом.
— Говорил же, убью, — начинает он идти на меня, а мне это похер,
— Только попробуй встань между нами — убью, не посмотрю, кто ты для неё, раздавлю, сдвину, — рычу.
Но надо отдать должное пухляшу, он не сдвигается ни на метр и страха в глазах нет.
— Ты знаешь, что ей еле остановили кровотечение?!
Замираю. Какое кровотечение? В голове щёлкает, как она молила о ребёнке. Неужели потеряла, неужели…Образ Армины на коленях перед иконой встаёт моментально. И я вдруг понимаю, какая разница, от кого этот ребёнок, если он ее, то и мой тоже.
— Она чуть не истекла кровью, слышу голос мужчины и ощущаю удар. Губу и челюсть обжигает болью, провожу пальцем и чувствую кровь. Разбил губу.
— Ты понимаешь, сволота, из-за тебя, твоего блядства она могла умереть!
Армен продолжает трясти меня, а я вдруг ощущаю все серьёзность ситуации. Она доходит до меня как через призму. Моя малышка, что же ты творишь? Зачем, разве нельзя было просто спросить? Тысячи вопросов крутятся в голове, Армен продолжает трясти, что-то кричит, но я не слышу его. Волнует сейчас, совсем другое. Как она.
Не знаю откуда появляется врач, он разнимает нас, кричит что-то о пациентах и называет фамилию Арины, это отрезвляет нас.
Идём в кабинет врача, он говорит о ее самочувствии, выдыхаю, когда слышу, что с малышом все нормально. Армен, получая для себя информацию, встаёт и бросает мне грозно: «Я сейчас поеду, Армина просила продать ее квартиру, она хочет уехать. Не смей, слышишь, не смей лезть и мешать, ты сам все просрал.
Я ничего не отвечаю ему, он уходит, а я вхожу к врачу, задаю вопросы, кладу крупную пачку денег. Глаза медика округляются. Это на лечение, точнее, на очень хорошее лечение, пребывание в больнице и уход за пациенткой.
Он кивает, уверяет, что все будет: повышенное внимание, лечение.
— Я к ней зайду, — не спрашиваю, констатирую. Врач кивает, никак не возражая.
Вхожу в палату. Сразу замечаю Армину. В кровати клубочком с книгой в руках. Такая беззащитная, такая бледная. Замираю посередине палаты, не зная, как поступить. Впервые не знаю, как себя вести, хочется обнять, зарыться в ее объятиях и молить о прощении… говорить тысячи слов о любви. Но сдерживаю себя, боюсь напугать, спровоцировать ее кровотечение.
Она словно чувствует меня, мое присутствие, поднимает глаза, сглатывает, смотрит, изучая мое лицо, но молчит, ничего не говорит. Подтягивает ноги к груди и наблюдает, как я шаг за шагом подхожу к кровати, придвигаю стул, сажусь, насколько возможно близко.