— Егор, что ты делаешь? — возмущаюсь.
— Армина Богдановна, вы меня извините, но Савелий Андреевич сказал остановить здесь.
Я кусаю губы, какая я все таки дура. Тут всегда и всё происходит по указу Громова, вот и сейчас барин дал указ.
Смотрю на время и начинаю заламывать пальцы, с моим адвокатом так нельзя, начнёт ныть про время, клиентов. Но дверь с моей стороны открывается.
— Погуляй, — бросает Савелий водителю, парень послушно покидает машину, я смотрю вслед быстро удаляющейся фигуре и перевожу взгляд на Громова.
— Подвинься, поговорим.
Я раздумываю пару секунд, а потом двигаюсь. Он садится рядом, протягивает мне тёмную папку.
— Ну, привет, Армина, — говорит как-то грустно, с лёгким придыханием.
Я киваю и смотрю в его глаза. У него немного замученный вид и, честно, не знаю, какие именно эмоции испытываю. Похоже на жалость.
— Посмотри, это документы на развод, всё как ты и хотела, маленькая.
Я открываю документы и начинаю смотреть. Действительно. Свидетельство о разводе.
Поднимаю на него не верящие глаза. Как почему, неужели? Он мог, он отпустил меня?
— Ты так хотела, — говорит с горечью. — Не переживай, я оплатил все услуги твоего адвоката, ты ничего не должна. — Арин, там документы, точнее, счета. На тебя.
Это последнее, что я понимаю разборчиво, погружаясь в темноту.
Глава 46
— Арин, там документы, точнее, счета. На тебя…
Это последнее, что я понимаю перед резким плохо разборчивым хлопком и темнотой. Она быстро, просто колоссально поглотила меня. Словно, кто-то выключил свет, и я попала в темноту.
Она все не отпускала меня, глаза открыть сложно, много движений, но результата нет. Я беспомощно барахтаюсь, но остаюсь в темноте. Ещё несколько движений, и всё такая же темнота. Я готова кричать, звать на помощь, как замечаю белый свет, который неприятно бьет по глазам.
Пару движений, и я могу осмотреться, понять, где я. Белоснежные стены, яркие солнечные лучи, которые проникают через плохо закрытое шторами окно. Большой шкаф-купе, занимающий всю стену и запах чего-то лекарственного. Не такой, чтобы стойкий, но витает. Я поворачиваю голову и понимаю, что лежу на больничной кровати. Рядом тумба, на ней располагаются мои вещи, точнее, моя небольшая сумка.
Хочу до неё дотянуться, но не успеваю это сделать. Дверь открывается, и входит молодая медицинская сестра.
— Здравствуйте, здравствуйте, — словно нараспев произносит она, — как вы себя чувствуете? Головокружение, тошнота?
— Нет, — выдавливаю и киваю для убедительности головой.
— Это прекрасно, — поправив мое одеяло, улыбается она и, отойдя к двери, произносит, — можете войди.
В палату входит Савелий, я устремляю весь взгляд на него, а он на меня. Смотрим безотрывно несколько секунд, пока он не берет кресло и не ставит его очень близко со мной.
— Ты как? — почти шепчет он беря меня за руку.
— Кажется, нормально. — Что случилось, почему я тут? — начинаю задавать тысячу вопросов в желании докопаться до истины и понять не угрожает ли что-нибудь малышу.
— Какой-то обдолбанный не справился с управлением и влетел в машину, точнее в бок с твоей стороны.
Я прикрываю рот рукой… а если что-то с малышом? Сердце начинает учащенно биться, руки вначале холодеют, а потом я ощущаю их липкость. Черт, неужели, такого ведь не может быть, я ведь не потеряла его? Я бы почувствовала, я бы услышала. Я с ужасом смотрю на мужа, точнее, уже бывшего мужа, он перенимает мой ужас, но воспринимает все по-своему. Хмурится, потом отрицательно кивает.
— Арин, не переживай, пока ты была без сознания, все анализы и осмотры провели, в ближайшее время будут готовы результаты, но врач предварительно сказал, все хорошо, только царапины, и гематома на руке.
Я смотрю тут же на руку и замечаю будущий синяк, кроваво-голубой. Действительно будет огромным. Слова Савелия немного успокаивает, если там просто ушибы и былосмотр, они бы увидели, что с ребёнком что-то не так, но беспокойство не отпускает. А вдруг, мало ли, бывает ведь по-всякому?..