– Какая разница, кто сказал? Девочка расстроена твоим поведением, нельзя так, Вадим. Я знаю, что тебе сложно, но…
– А какие у вас были с Лизой взаимоотношения? – перебиваю мать.
Я уже задавал этот вопрос, но сейчас я хочу услышать то, что будет звучать между строк.
– Обычные, Вадим. Мы приняли Лизу, считали ее порядочной, а она… Изменяла тебе. Ты же видел то фото. И материалы дела в руках держал, она вызвала на меня полицию, сказала, будто я детей украла, это же чушь! Не знаю, что на нее нашло. После этого у нас открылись глаза. А потом Лиза детей на стройку потащила, как могла только! Почему ты спрашиваешь? – осекается мама.
Хороший вопрос.
Потому что, увидев, как она трепетно с детьми обращается, возникают сомнения, что Лиза халатно могла отнестись к технике безопасности. И в субботу на встрече с партнерами я не заметил у нее во взгляде ненависти в сторону Златы, о которой мама так много твердила. Скорее, наоборот.
– Если бы мы снова с Лизой сошлись, ты бы приняла ее?
Вопрос-провокация. И я внимательно слушаю ответ.
– Я… ты же знаешь, Вадим, мы всегда на твоей стороне. И я желаю тебе счастья…
Далее мама принимается говорить то, что я уже миллион раз слышал. И заканчивает стандартным:
– Но ты сам реши, нужно ли тебе лезть в эту грязь. Снова.
Ухмыляюсь. Ничего нового. Мама знает, что давить на меня бесполезно. Но не подает ли она под видом покорного смирения с моей точкой зрения возможность сделать неверный вывод?
Кладу трубку и прокручиваю в голове события последних дней. Сегодня я отменяю встречу с партнерами, ссылаясь на доработку проектной документации. Голова раскалывается, я держусь за виски, борясь с болью, пью таблетки, но ни черта не помогает. Лишь к окончанию рабочего дня, пульсация немного стихает.
Но на ее место приходят навязчивые мысли.
И после офиса еду туда, куда тянет сегодня невыносимо.
Я могу отменить встречу, могу переключить внимание и даже найти логичное объяснение, зачем Лизе вести двойную игру. Но вопреки всему от этого желание видеть ее лишь растет. Не рассчитываю, что сегодня она здесь появится, но, когда замечаю знакомую женскую фигуру во дворе, замираю.
Это она, пришла. Одна.
Входит в подъезд, а под ребрами внезапно скручивает.
Я сам не понимаю, какого хрена иду за ней, точно зная, что ничем хорошим это не закончится. Зачем свет не включаю, когда шагаю навстречу.
Какого-то черта несу бред, и называю ее так, как обычно не зову.
Это какой-то долбанный гипноз, но дикая потребность побеждает все разумные доводы. Я на этот раз точно знаю, чего хочу. Это не порыв, это закономерность. Я прижимаю Лизу к стене позади, слыша рваный выдох, и подхватывая ее на руки, усаживаю на тумбу.
– Вадим, – шепчет она, слабо упирается. – Не надо, нам не… Вадим… – хочет что-то еще сказать, но я глушу ее возражения, впиваясь в губы.
Голову моментально туманит, помутнение лишь усиливается с каждым новым ударом в грудной клетке. Верхняя одежда летит к чертям, и теперь я могу прижимать Лизу так сильно, что чувствую ее дрожь.
– Лизок, – вырывается непроизвольно. – Лизка, моя Лизка, – повторяю, как в бреду, продолжая ее целовать. Сопротивление исчезает, она обмякает в моих руках, а я зарываюсь в темные волосы, испытывая нереальный кайф от возможности вдыхать ее аромат.
Ночь, день, прошлое и настоящее, податливость и сопротивление, все перемешивается и, разрываясь, оседает диким желанием. Импульсами, искрами, разрядами тока. Как сумасшедший срываю с Лизки преграды, я как будто боюсь, что все исчезнет.
Что она сейчас растворится.
Ее шепот откликается новым толчком обезумевшего пульса, она о чем-то просит, то царапая мои плечи, то отталкивая, то вновь притягивая. А я продолжаю погружаться во тьму, не в силах больше держаться. Захлестывает так, что кажется все вокруг полыхнет и к чертям сейчас сгорит, оставив после себя лишь пепел.
Правильно, неправильно – становится не важно.
Рваное дыхание и короткие всхлипы, жар и отсутствие барьеров, все это немыслимо заводит, подбрасывает над пропастью и размазывает, врезаясь очередным вдохом настоящего. Гладкая кожа, соблазнительные изгибы.
Срывает башню, накрывает лавиной эмоций. Я почти дохожу до решающей точки, находясь в состоянии одержимого, хочу обладать, полностью хочу. Моя Лизка. Моя. Мы вместе летим в этот финал.