Я не сразу понимаю, что это значит.
- Что?
- Иди, говорю. Ты же сейчас взорвешься. Вон теперь покраснел весь. Не дай бог, инсульт разобьет, а квартира новая. Не хватало нам еще негативных вибраций после твоей смерти.
- Хоронишь меня?
- Как же? Не верю, но, похоже, что наоборот протягиваю руку помощи. Иди уже, господи!
- А Аня?
- Я на что?
- Я не за то говорю…
- Волнуешься, что пропустишь один вечер? Не волнуйся, Никитка, она не запомнит, если ты ее сегодня перед сном не поцелуешь.
- Я запомню.
- Знаю, поэтому помогаю. Испортишь все — со света сживу.
- Верю.
- Тогда иди, а не стой тут столбом!
Усмехаюсь, подхожу и аккуратно глажу дочку на руках у Стаси по головке, а потом нежно ее целую в щечку.
- Малыш, меня сегодня не будет, когда ты закроешь глазки, но я здесь. Хорошо?
Стася молча наблюдает за тем, как дочь мне улыбается, обхватив указательный пальчик своими маленькими ручками. Агукает…у меня сердце на разрыв. Горячо в груди. Хорошо.
Она такая красивая…
Я глаз оторвать не могу. Особенная девочка, ради которой ты дышишь. Моя принцесса…
- Хороший ты мужик, Петров, - говорит Стася, и я резко поднимаю глаза, - Туповатый немного…
Цыкаю, она улыбается.
- Что? Из песни слов не выкинешь.
- И то верно. Туповатый.
- Не испорть ей вечер, ясно? Она очень волнуется. Не о себе думай, когда увидишь ее, а о ней. И вообще. Почаще думай о ней, а не о себе. Часто помогает не совершать поступков, которые потом очень-очень сложно исправить. Если вообще возможно.
- Думаешь, возможно?
- Откуда ж мне знать? Я не Ванга.
- Саша говорит, ты очень проницательная.
- Хороший у вас мальчик.
- Это да.
- А я оставлю свою проницательность при себе. Твое это. На нее не перекладывай, а сам разгребай, понял? И прощения не проси. Твое «прости» никому не нужно.
- Знаю.