Веду себя хуже подростка, прикрываю глаза и шепчу.
- Ничего, он уйдет. Надо просто подождать. В конце концов, мы можем сидеть в квартире хоть до морковкина заговенья. Выходить наружу совсем необязательно. Да ведь?
Бред сивой кобылы, конечно. Нам нужно выходить. Как минимум Таня работает! Но и Никита тоже работает. Ха! В глупой гонке я надеюсь на случай: кому раньше позвонят из взрослой жизни, чтобы напомнить: вы уже давно не дети, чтоб вас! Прекратили страдать херней.
Поднимаю глаза и смотрю на Таню, а сама ощущаю, что и здесь меня ждет провал по всем фронтам. Она выглядит слишком взволнованной, даже испуганной. Прикусила губу и смотрит на меня виновато...
- Что такое?
- Ты не ходила к малышке?
- Я не...что случилось?!
- Талия! Я слышу твой голос! - тут же реагирует на мой повышенный голос Петров, но я только шикаю на дверь, требовательно глядя на подругу.
- Что, Таня?!
- Стася с дочкой пошли прогуляться по району. Она хотела посмотреть, что здесь есть и какие тут школы. Малышку взяли с собой.
Выпаливает наскоро, как гребаный пулемет, так что мне требуется время на осознание проблемы. Точнее, ее масштаба.
А он неподъемный.
Снова хочется рвать на голове волосы, рыдать и ржать в голос. Ведь так не бывает, да?! Не бывает! Господи! Так не может быть! Это просто нереально! Чтобы все вот так убого совпало, но...совпало же.
Заглядываю в гардеробную мельком, хотя уже знаю ответ на все свои «о-боже-помогите»: коляски там нет.
Ее нет!
А значит, иногда жизнь — это самый изощренный комедиант и драматург в одном флаконе.
Может.
Так бывает и может произойти, если это правда, которую сразу надо было рассказать, а не тянуть до момента, когда вселенная сама решит ее вывалить, потом тебя в нее носом мокнуть и еще по щекам отхлестать.
Наслаждайся.
Сердце уходит в пятки. я ловлю ступор, теряюсь еще сильнее. Что делать-то?! Поговорить?! Но как, если я слов не помню от слова совсем?! Как на сушу выброшенная рыба, стараюсь сгенерировать план действий, но в башке как будто бы не мозг, а огромная обезьяна с тарелками. Здоровенными, тупыми глазками лупит и хлопает в эти тарелки — на этом баста. Ничего кроме тупости, ни за одну мысль не уцепиться...
Мне снова хочется рвать на себе волосы.
Единственное, что спасает от необходимости искать какой-нибудь котелок, чтобы не светить лысиной на разводе, меня спасает громки писк лифта, а потом голос моей помощницы.
- ...И мне понравилась школа, Карин. Красивая, да? Я...ой.
Я буквально ощущаю кожей моментально нагретую до состояния солнца атмосферу за железной дверью. По сути, она точно такая же и здесь, в прихожей.
За полотном повисает гнетущая, гулкая тишина, которую прерывает громкое, сухое дыхание. Кажется, оно мое, но мне почему-то слышится в нем Петров. Наверно, он сейчас дышит точно так же, глядя на коляску с ребенком, о котором он нихрена не знал. Теперь вот узнал. Наверняка. Скорее всего, он были лишь догадки, и какими каменными на ощупь они бы ни были, увидеть воочию — это все равно разные вещи.
Теперь уже не сбежишь, не спрячешь голову в песок. Вселенная окончательно окунула меня в собственные, неправильные решения, и никуда не денешься.
Вывози.
- Вы к Татьяне? - берет себя в руки Стася, но Никита молчит.
Я деревенею еще сильнее. Сама обращаюсь в огромное ухо, которое напряжено и всем своим телом старается уловить не просто каждое слово. Каждое даже мысленное движение...
Знаете, что в этой ситуации хорошо? Стася. Она — женщина боевая, пробивная и вообще. Бесстрашная. Ведь дальше я слышу строгое: