- Выпить тебе нельзя, к сожалению, но могу дать сыра. Заешь свою истерику?
- Таня!
- Что Таня, Лия?! Ты с ума сошла?! Невозможно учуять ребенка! Или он у тебя Жан-Батист Гренуй*?! Тогда конечно!
- Не смешно это! Ну, не смешно!
В сердцах смахиваю со стола салфетницу, за чем Таня наблюдает без особого участия. Просто как на глупую девчонку, какой я себя сейчас и чувствую.
Ну, правда. Чего ты так психуешь? Он же не...
Но вдруг все мои мысли стартуют в прошлое. Где он же «да», а не «не»...
Наш маленький, долгожданный сын только-только родился, а я уже не могу дышать. Нет, я его безумно люблю, но...черт возьми, как это делали все женщины до меня?! И как будут делать после?! У меня реально нет сил даже вздохнуть лишний раз...
Я так бесконечно устала...
Лежу в нашей постели. У Саши колики сильные, но говорят, что они пройдут совсем скоро. Когда будет это скоро — неизвестно, конечно же, так что эфемерное понятие давит изнутри бульдозером.
Хочется бесконечно рыдать и рвать на себе волосы...
Боже...
Я точно свихнусь.
Даже после всех своих изнуряющих тренировок, я не чувствовала себя ТАК плохо. Будто по мне этот самый бульдозер проехался туда-сюда несколько раз. Вернулся и забрался внутрь, где тоже проехался.
Женщины — героини! Надо обязательно позвонить маме и поблагодарить ее. Разумеется, если я смогу поднять телефон в ближайшее столетие...
Матрас за моей спиной прогибается, а потом я чувствую горячие руки на своих бедрах.
Никита вернулся...
Меня хватает на слабую улыбку и тихое:
- Привет...
Петров улыбается мне в шею, оставляет там поцелуй и шепчет.
- Привет, любимая. Как ты тут без меня?
Он улетал на неделю в Дрезден, и это был первый бой, который я не видела. Ни по телевизору, ни тем более лично...просто заснула. Не смогу вытерпеть все это долгое вступление... в чем сразу и сознаюсь.
- Я не видела твой бой, прости. Не смогла.
- Ничего, я все равно чувствовал твою поддержку. Что? Наш неугомонный лучик тебя совсем измотал?
- Он отказывается спать в кроватки.
- Почему?
- Он мне не докладывал, но ты попробуй спроси сам. Может, я его чем-то обидела, и это байкот?
Никита тихо смеется и слегка щипает меня за бедро. Ершусь, но улыбаюсь, а потом вздыхаю и говорю.
- Он спит только на руках. Не знаю, как мне удалось его уложить в кроватку, но он очень скоро снова проснется и будет плакать...Господи, я сойду с ума.