- В смысле «так принято»?
- Ты только что сказал! Я не знаю, но опираюсь на причины, которые обычно работают в этой ситуации.
- Я не…
- Ты это сказал! - выхожу из себя и повышаю голос, указав в него рукой, - Ты пришел и сказал мне, что у тебя на нее шишка дымится! Что ты не можешь без нее и секунды! Что ты о ней постоянно думаешь! А потом сказал: ну, ты потерпи, малыш. Я пока потрахаю ее еще, чтобы гештальт захлопнуть!
- Да я не это сказал!
- Именно это! - тычу ему в грудь, - Ты это сказал!
- Значит, я не так выразился! Но я не это имел в виду!
- А что ты имел в виду?!
- Да то, что если я УЖЕ перешел эту черту, то, скорее всего, это все из-за той самой страсти! Другой причины у меня не было! И теперь, когда я уже погрузился в этот блуд, вдруг так произошло бы снова?! - он дергает головой, - Как я мог дать тебе обещание, что этого больше НЕ случится, если я уже…что?
Я смотрю на него все это время, как на конченного придурка. Самое смешное, что Никита искренне верит в то, что он говорит. И НЕ ПРИНИМАЕТ такие «мелкие» погрешности в виде каких-то там веществ, которые ему ПОДЛИЛИ. Нет, этого в его уравнении и системе мира нет! Просто НЕТ!
Тупая мужественность. Упрямый баран!
Хлопаю глазами, потеряв дар речи от такой откровенной херни. Серьезно?!
- Ты…серьезно сейчас, Никит? - спрашиваю тихо, он молча щурится.
Мол, что?! Что я не так сказал?! Действительно. Вот уж правду говорят: женщины с Венеры, а мужчины с планеты клоунов.
Хорошо. Зайдем с другой стороны. Сначала сломаем его систему мира, пожалуй…
Я хмыкаю и жму плечами, а потом делаю на него шаг. Никита тут же напрягается, смотрит на меня сверху вниз, вздрагивает, когда я кладу руки ему на грудь и медленно веду их выше.
Мое имя ласковым шепотом срывается с его губ…
- Талия…
Заткнись сейчас. Просто…заткнись.
Запускаю пальчики ему в волосы и тяну на себя, а потом целую. Никита пытается обороняться, охраняя свой рог и землю, куда этот рог вошел до основания. Только у него шансов нет. Я прикусываю его нижнюю губу и освобождаю реактивы.
Петров утробно рычит, сжимает мои бедра, а потом резко подхватывает под них и сажает на небольшой карниз.
С него падают мои наушники. Я часто тут работаю, слушаю музыку и продумываю движения для будущих номеров, но сейчас на это плевать. Мы не замечаем.
Никита углубляет поцелуй, проталкивает свой язык и доминирует. Пожалуйста, я позволяю. Отвечаю мягкостью, прогибаюсь в спинке, когда он запускает свои пальцы под мою шелковую блузку. Но я не тряпка. Нет. Я на все сто процентов позволяю всему этому случиться, потому что так надо, чтобы он расслабился. Вот когда это происходит, когда я срываю с его губ первый, тихий стон, перехожу в активную позицию. Берусь за пояс его халата, развязываю его наскоро, а потом касаюсь ровных кубиков пресса. Никита вздрагивает. В моих руках он — податливая глина.
Улыбаюсь слегка, отстраняюсь и смотрю ему в глаза, медленно ведя по его коже кончиками пальцев. Потрясающее ощущение, которое даже сейчас я не могу не отметить. Как держать в руках пистолет, который может убить. Никита просто может. Он сильный мужчина, и когда такой мужчина перед тобой растекается — сложно найти что-то похожее…
Прикусываю нижнюю губу и кладу руку на его член. Он уже готов, дергается в моих руках. Петров закатывает глаза и откидывает голову назад.
Хочет.
Он до дикой дрожи хочет, чтобы я продолжала. Я тоже хочу. Мне все с ним приятно, но я здесь ради дела. Это важно помнить.
Распаляю его сильнее. Пару раз провожу рукой по члену, потом по головке большим пальцем, вырывая еще несколько стонов, как вдруг…
Толкаю его в грудь и даю сильную пощечину. Никита расширяет глаза и замирает. Я щурюсь.
- Что, сука?! Думал, так просто будет, да?! И я сейчас раздвину перед тобой ноги, как эта тварь?! Кстати, как это было?! Тебе понравилось?! М? Часто представлял себе ее, когда был со мной?! Отвечай!