Потом смотрит на меня и тихо повторяет.
- Ли, клянусь. Это не то, что ты могла бы подумать…
- Мне неинтересно.
- Ли, прошу…
- Ты приехал ко мне! - снова вступают говорящие трусы на ножках, - Ко мне домой! Это ты! Я тебя даже не звала, ты сам мне позвонил и…
- Да завали ты нахуй! - орет он, подтягивает меня ближе, будто пытается спрятать от своей суки.
Чего прятать-то?! Она меня взглядом не испепелит, пусть и пытается. Мне уже плевать. Она уже все сделала…
- … Я приехал не ради тебя!
- О господи! Тебе самому не надоело…
- Мне пиздец, как надоело! Говорить! Одно! И! То! Же!
- Я…
Настя открывает рот, но ее перебивает очередной посетитель. По длинному, белому халату сразу вычисляю в нем дядю-доктора, который заходит, уставившись в папку, но стоит ему поднять глаза, как он замирает.
Оценивающе смотрит на Настю, потом на меня, потом на Никиту. Вскидывает брови.
- Много у вас народа, господин Петров.
- Нормально, если лишних убрать.
- М. Интересно…
Добрый дядя-доктор сначала смотрит на меня. Точнее, как отчаянно Петров сжимает мою руку и тянет на себя. Потом переводит взгляд на Настю и заключает: лишняя здесь по факту только одна.
- Девушка, полагаю…
- И это я лишняя?! Я?! - начинает визжать, краснеет и резко переводит взгляд на Никиту, - Это я была с тобой, когда ты, сука, давиться начал! Это я вызвала скорую…
- В противном случае вас могли бы привлечь к ответственности за оставление человека…
- А ты вообще заткнись! - шипит она врачу, когда тот подает голос, и снова возвращается к Никите, - Я поехала с тобой…
Он холоднее льда. Смотрит на нее жестко, холодно и с толикой отвращения (если не с целой горой), цедит.
- Я тебя не просил ни о чем, кроме как оставить меня, блядь, в покое. За этим я приехал. Снова просить оставить меня и мою семью…
- Ты тварь! Когда трахал меня, о семье совсем не думал! Слышала, сука старая…
- ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ! - Петров рявкает так, что дрожат оконные рамы, - Никогда не смей оскорблять мою жену. НИКОГДА! Ты, гребаное ничтожество!
Настя так же резко потеряла весь свой запал, как до этого вспыхнула. Кровь от лица отлила, глаза наполнились слезами, задрожал подбородок. Может быть, ее даже стало бы жаль…конечно, мне не становится. Я чувствую некую…больную сатисфакцию. Удовлетворение, а еще…боже, наслаждение. Будто мне реально лет двадцать! И мне нравится смотреть, как мой парень за меня заступается перед обидчиками…
Дурость дикая. Но я ничего не могу с собой поделать…
Никита шумно выдыхает, его глаза такие колючие…они никогда не были такими по отношению ко мне, и, если честно, я не видела, чтобы были по отношению к кому-то в принципе.
Я его никогда таким не видела.
По-настоящему жестким, безразличным и холодным…