— За вами увязался, вот и жив. Так, наверно страже дали указания.
— Так вот ты чего так ноги сбил..., — Чустам по-другому взглянул на деда
— Жить хочу.
— Вы хоть мне расскажите, — возмутился я.
— Он правил всеми делами грандзона и перегнул с империалами, — в одну фразу поместил всё Липкий.
— Можно и так сказать, — ухмыльнулся дед.
— Империалы-то есть? — спросил вор.
— Есть. Только не взять.
— Много?
— Десятка два, чуть больше.
— Если мы возьмём, то наши?
— Ты, молодой человек, пытаешься с меня денег взять, ещё не родившись?
— Да как не родившись?
— Да так. Ты прихлебай и я прихлебай. Пока мы с тобой сами от милости этих людей зависим. Бросят здесь, и мы помрём вместе.
— А вообще такое возможно? Насчёт денег? — Спросил я.
— Конечно, но риск большой.
— Чего слушаете? — вклинился Чустам. — Ты дед, пока молчал, лучше выглядел. Видите, вас кашей кормит, чтобы выжить.
— Да ладно, воёвый, то же просто разговор, проверить всё можно, — возразил Липкий.
— Вот когда проверишь, тогда и разговор будет.
— Идёт воёвый. Ты не прими за грубость мои слова, правду ведь величаю.
— Да я как бы не в обиде, но и сказками не питаюсь.
Хотелось обоим по сусалу..., развели тут, служил..., воровал....
— Поехали, бедовые, — перешёл на рабский сленг Толикам.
— Хромой, — подошёл Липкий, пока я засовывал ногу в кожаную петлю стремени.
— Что?
— Я вообще в богов не очень верю, но и в чужие дела не лезу, — Липкий как-то странно смотрел на меня.
— Ты к чему это?
— Вы мертвякам поклоняетесь?
Я ухмыльнулся:
— Это как?