🕮 Читать книгу «Хромой. Империя рабства.» онлайн

— Жди, сейчас сдачу принесу, — мужик взял под уздцы Серебрушку и повёл под навес.

Ворота мы миновали успешно. Я прохромал вслед за моим хозяином, пока стража взимала с какого-то купца за проезд. Как только я шагнул через границу города, хотелось завопить: "Назад, Хромой! Назад!"

Я с трудом переборол свою манию. Если до ворот, домики основной своей массой были построены из прутьев обмазанных глиной (пока мы шли, я видел один в процессе строительства), вернее верхняя часть домиков была построена таким образом, так как, судя по их высоте, часть строения это просто землянка, то за стеной, они уже напоминали тот городок, в котором я провёл первое время рабом. Более всего дома напоминали строения Дикого запада из кинофильмов. Во-первых, своей двухэтажностью и балконами, а во-вторых, досками из которых были изготовлены. Хотя наверно один из четырёх — пяти, представлял собой каменный памятник зодчества — больно уж они вычурно казались на фоне деревянных "общаг". Рубленых домов в этом мире я не встречал, оно и не мудрено, когда даже в самое холодное время зимы, часть растений даже листву сбросить не успевает, ну или не хочет.

— Стой тут, — метров через двести, Клоп, явно переигрывая, ткнул мне пальцем на крепостную стену, сам же он направился к воротам ограждения из частокола метров четырёх в высоту.

У частокола, стояла, навалившись на брёвна, довольно мутная троица. Как только Клоп отошёл, один из хмырей направился ко мне. Я нащупал в рукаве заточку.

— Здоровья и хлеба, бедолага.

— Тебе не иметь нужды.

— Как припечатался?

— Детством.

— Девок хоть тискал?

— Было пару раз.

— Держи, — хмырь достал из-за пазухи замызганный и явно не первой свежести местный пирожок.

Судя по виду выпечки — из камышовой муки. То есть те корни, которые были уже поперёк горла, только высушенные и размолотые. Наверно если бы я был у орков, я бы съел, даже с удовольствием, хотите — судите, хотите — нет. Но за время в статусе вольного лесного я успел избаловаться пищей и непрезентабельный вид пирожка вызывал отторжение.

— Спасибо, — я спрятал пирожок за пазуху.

— Боишься твой увидит?

Я кивнул.

— Смотрю, гнобит?

Распевать дифирамбы хозяину, было не в рабской сущности, положено было костерить, но... я то уже знал к чему идёт разговор.

— Бывают и хуже. Сыт, одет.

— Я вижу, — усмехнулся хмырь, поглядев на мою одежду.

— На селе идёт и такая.

Он одобрительно кивнул:

— Слышь, малец, — наконец перешёл он к делу, — может, давай накажем пентюха? Ты скажешь, где башки упали, а мы прирастим их к жизни.

Всегда удивляло это в людях подобного рода, так это уверенность, что их слушают с раскрытым ртом. Не-е, вопрос не в низком происхождении или выпячивании преступной сущности. Приходилось повидать всяких, как в этом, так и в своём мире. Были у нас на районе и вполне авторитетные личности, но чтобы услышать из его уст какой либо понт, жаргон, или пренебрежительный тон.... Убивал именно этот типаж — чёточный. В этом мире чёток не было, вместо этого игрались гвоздем — подспудно имея ввиду, что он — человек, настолько крут, что даже этой тычкой может решить вопрос. Тем не менее, выбешивала такая уверенность в своём всесилии и разуме. С такими либо заточкой — выводя во враги, что собственно я обычно и делал когда был в рабстве, либо переходить на их логику и язык (в связи с тем, что местный уголовный жаргон имеет специфику — вольный перевод в скобках):

— Ты не осьмушничай (не тяни базар), хочешь голов насобирать (бабок настричь, башок нарубить), а мне на скалы (каменоломни)? Мне печать не смыть (из рабства не уйти). Он хоть и гаркий (понтовитый), а палку не вымачивает (не издевается). Закресалюсь (захочу, придёт мысль, вспыхнет искра), сам головы прокачу (денег настригу), а ты сейчас мне пыль сзади поднять (стражу по свежим следам навести) хочешь? Мне в вершу, ты стороной?

Хмырь сощурился, его явно не устраивал ответ, но и сделать он мне ничего не мог — я чужая собственность, да и не в чести у их брата рабов обижать.

— Гарычишь (говоришь) много корявый (неполноценный, инвалид).

— Я у зелёных семь солнц печать носил (у орков семь лет в рабстве был), ты мне трястись предлагаешь?

— Как хочешь чёрный (раб — унизительно).

— И тебе башковый (ищущий денег незаконно) удачи.