— А зачем вы его связали? — разбудил меня мальчишечий голос.
Лежал я, судя по "мягкости", на земле, то есть не в подземелье — там пол каменный.
— Да так, в разбойников играли, — ответил Толикам. — А ты что здесь делаешь?
— Дед сказал, что я могу, когда захочу, приходить к вам.
— Понятно. Зовут то как?
— Огарик.
— Как?
— Огорлон, но дед завёт Огарик.
Сквозь веки било утреннее солнце.
— Огарик пни этого дядю за меня, — произнёс я, не открывая глаз.
— Отошёл? Сейчас развяжу.
Вскоре я разминал покалывающие от онемения кисти. Малец смотрел на меня с любопытством.
— Дед не с тобой живёт что ли?
— Нет. Ему нельзя. Ему в деревне надо быть.
— А ты чего ж?
— А мне нельзя там.
— Почему?
Парень пожал плечами. Толикам отдал мне кинжал. Огарик со свойственной детям непосредственностью, проводил загоревшимся взглядом оружие. Я, взяв, протянул ему:
— Не насовсем — поиграть.
— Ага, — мальчонка схватил ножны.
Вынув, полюбовался. Затем начал прыгать по поляне с криками: "Ха, ха!", — поражать невидимых врагов. Мы переглянулись с Толикамом.
— Значит, вроде как остаёмся, — тихо прошептал Толикам.
— Наверно так, — так же тихо ответил я.
— Дядь Хромой, а вы на войне ногу изломали?
— Нет. Упал неудачно. А ты откуда знаешь, как меня зовут?
— Я слышал, когда вы меня искали. Ну, недавно. Вы с рейда шли. А что такое рейд?
Толикам, ухмыльнувшись, развёл руками и приподнял бровь — вопрос-то, мол, тебе задан, ты и отвечай.
— Это когда мы за едой ходим, — выкрутился я и тут же постарался сменить тему, обратившись к Толикаму. — А где остальные?
— Дядь Клоп и дядь Ларк на реке верши смотрят, а дядь Чустам траву собирает, — проинформировал меня Огарик.
— Тебе бы в разведку.