Клоп ответил не сразу, выдержав театральную паузу, благодаря которой его внимательно слушали уже все:
— Я, вот как покажусь родителям, братьям..., ушёл в воины, вернулся рабом? Ну и вернусь. И что? Всю жизнь тянуться на старосту и налоги? Да я раньше-то на месте не сидел. И обозы охранял, и в бучах всех....
Клоп некоторое время помолчал, никто не торопился ёрничать. Видимо ощутив молчаливую поддержку в виде нашего ожидания, он продолжил:
— Ну и вернусь я. Управляющий балзона узнает — выплату семье назначит. Мы ведь получается сами ушли, без бумаг — те, что увели, сказали, что империя потом пришлёт. Да и что я там....
— Дурак. Там ты вольный человек, — осёк его Чустам. — назначат штраф — выплатишь. Бумаги выправишь. И можешь действительно в армию идти. А с нами чего достигнешь? Виселицы? А вернее всего — меча в брюхо. Долго ли мы такой славной командой продержимся? Корни то с рыбой не надоели?
— Тебе городскому не понять. Думаешь, в деревне мясо едят?! Да когда голодный год, или балзон налог повысит — на реке даже тычинки не найдёшь, всё вырвут и в муку перемелют, — повысил голос Клоп. — Да и не в этом дело. Вы ради меня вон жизни чуть не отдали, а я сейчас, когда вот нужен уйду? Понимаю ведь, что вам не выжить так. Сейчас вот шрам сойдёт и могу сходить чешую продать или там просто у проезжего что узнать....
— Мы так и так сдохнем, — прервал Чустам его. — Только не знаем когда. А у тебя может всё получиться по-другому.
— Я не девка, чтоб уламывать. Не такой тупой, как ты считаешь. Понимаю, что ради меня говоришь. Всё я понимаю. Сказал не уйду, — Клоп встал и пошёл к реке.
— Клоп! — окликнул я его.
Тот повернулся. Я, подумав, махнул рукой:
— Всё равно придурок.
Когда Клоп ушёл, я продолжил:
— А я согласен с Клопом. Пусть остаётся. Оформим себя ему в рабство.
— Это как? — Заинтересовался Толикам.
— Да откуда я знаю?! Тебе виднее. Выкупит нас, там скажем, с загона или ещё как.
— Это же, сколько денег надо? Да и у него самого документов нет.
— Сколько стоит лошадь?
— Империала три-четыре, твоего, и за пять, а в городе и за шесть, можно попытаться.
Я пожал плечами. Остальное в объяснении не требовалось. Понятно, что лошадей не хватит и нужны деньги — на взятки, на выкуп, нужны связи, но... просвет-то есть, пусть слабый, но есть.
— Дело говоришь Хромой, — задумчиво сказал Чустам. — Не особо надёжно, но попытаться можно. А там и вольную нам даст.
— Я вот одного не пойму, если алтыри так просто могут печати ставить, так уже почти вся империя в рабстве должна быть?
— Ты не забывай, — ответил мне Толикам, — что кроме печатей, надо ещё и документы на тебя, а в них такая же печать стоит и имя алтыря поставившего её. А без документов, тебя только в загон башок за двадцать возьмут.
— Ну и что? Что сложно документы сделать?
— А документы выдаются только алтырём при загонах, где он дополнительно свою печать ставит. А там, незаконно бумагу рабскую сложно получить их имперские маги проверяют.
— Мне же без загона поставили.
— Бывает, конечно, но за незаконное рабство, имперские могут и сжечь показательно, если вскроется.
— А что нужно, чтобы доказать, что незаконно?
— Да они сами проверят. Пошлют в балзонство где ты родился запрос, печать твою сверят со своим списком тех кому можно ставить. Разберутся в общем.
— Не верь Хромой, — вклинился Чустам. — Ничего они там разбираться не будут. Вызовешь сомнение, пошлют руду в имперские каменоломни добывать и всё, надо им там своих подставлять ради раба.
Искра надежды потухла, не успев разгореться.