Я по уже выработанной стратегии находился метров на тридцать сзади наших, которые вели слежку за беспечностью, а в данном случае, за рьяным исполнением своих обязанностей, охранников. В принципе, нам ничего не светило, если бы не я. Пока наши наблюдали, я решил погеройствовать наверно, и, обошёл потихоньку обоз с другой стороны. Затихарившись за деревом, я наблюдал. Наблюдал за лошадьми. Они, изредка прыгая передними спутанными ногами, мерно жевали травку, с каждой четвертью часа приближаясь ко мне.
Уже приближался рассвет, судя по слегка посветлевшему небу и затиханию голосов ночных птиц. Ноги затекли, особенно хромая. К тому же появилась ноющая и зудящая боль в районе перелома, обычно извещающая о непогоде, но я продолжал ждать. Поскольку своих я не предупредил, а теперь уже возвращаться было поздно, долго и глупо, осознавал, вернее, надеялся, что они в панике. Лошади маниакально не хотели заходить в лес, полагаю, это по причине отсутствия в нём сочной травы, и продолжали жрать свою зелень на поляне. Не, ну уже бесило! Мне нужна лошадь! Я не вытерпел. Наглость — второе счастье. Не знаю, чем я руководствовался, но не разумом точно, поскольку заметив, что охрана, возможно, заснула — было далеко и не очень понятно, я вышел на поляну. Здоровая нога затекла и теперь отдалась немотой и непослушанием. Я скорее усилием воли, чем физиологией, сделал несколько шагов до гнедого жеребца со звёздочкой на лбу. Тысячи иголок впились в ногу, выводя её из онемения. Жеребец встрепенулся, подняв голову. Я, подойдя, погладил его по влажному носу и взялся за..., я не знаю, как это называется, наверно тоже узда, но без повода, зато с кольцами для вожжей. Конь безропотно стал прыгать за мной, после того как я его потянул. Сердце стучало дико. Стоит только сейчас охране приоткрыть веки.... Иллюзий я не строил. Небо уже посветлело, и видно было шагов на двадцать.... Отойдя не очень далеко, я присел у ног лошади и одеревеневшими вдруг пальцами попытался вытолкнуть деревянный набалдашник местных пут в петлю. Не сразу, но у меня получилось. "Уходим, уходим", — било ударами в виски сердце. Я уже не думал о своих, я просто шёл, а конь покорно и глухо стучал своими копытами следом.
— Хромой! — раздался крик шёпотом Чустама.
Я остановился. Только теперь понял что значит, поджилки трясутся — ноги дрожали.
— Ну, ты наглец! Давай на лошадь! — первым до меня догнал корм. Остальные пыхтели шагах в сорока.
Я встал на подставленные "замком" ладони Чустама. Он подкинул меня и я, упав животом, взобрался на жеребца. Корм, схватив за узду, побежал....
Жеребца в воду еле затащили.
— Собираемся! — чуть не прокричал Чустам когда дошли до шалаша.
— Куда? — спросил я.
— Ты чего думаешь, они не пройдут по следам? Ты только что лошадь увёл! Он копытами пласты земли выворачивает. Самого здорового выбрал! Молодец!
— А зачем сюда его затащили?
Корм тупо смотрел на меня:
— Да, кто его знает.... Обратно переведём.
— А я думал мы на тот берег, — Клоп скидывал в сумку нехитрый скарб.
— Тоже верно — следы запутаем.
— А может они потеряют следы? — мне не хотелось покидать насиженное место.
— Этот жеребец стоит однозначно дороже тебя. Ты бы, на месте его хозяев, потерял его следы?
Через час мы были уже далеко от ставшего почти родным лагеря.
— Красавец! — похлопывал по щеке жеребца Чустам.
— Звезданутый, — произнёс я.
— Что?
— Звезданутый он, как и нынешний хозяин.
— Хозяин это да! А конь то причём?
— А у него во лбу звезда. Куда хоть идём-то?
— К обеду встанем и решим.
— Верши не взяли. Что есть будем?
— А я рыбу достал и даже пожарил, — Ларк шёл с другой стороны. — А мне можно будет на нём?
— Потом, — ответил Толикам. — Вот подальше отойдём....
— Чего вы боитесь? Ушли же уже? — я в очередной раз поправил сползающие седельные сумки.
Заодно и сам выправился. Езда на лошади без седла то ещё удовольствие, постоянно скатываешься вбок. Место, которое призвано предупреждать о приключениях, в данном случае подвергалось тщательному и уже надоевшему массажу. Небо начали затягивать тучи — не зря нога болела.