— Эти не знаю. Вообще они работорговцы.
— Торговали? — Спросил Клоп.
— Нет, мы перегонщики.
— Врут, — раздалось со стороны рабов. — Скупили всех кто подешевле и к оркам вели.
Чустам крутанул в руке меч, направляясь к стоявшим на коленях.
— А можно мне? — раздался всё тот же голос от скованных.
Говорил мужик, у которого кисть правой руки отсутствовала. К общей сцепке он был прикован только левой.
— Да не жалко, — Клоп поднял меч торговцев и подкинул рабу. Тот, прижав культёй цепь, которой он был прикован, к животу, не дал упасть клинку, ловко подхватив его за рукоять.
— Давайте за мной, — рыкнул он на остальных и пошёл к озирающимся на него бывшим хозяевам. — Слабину на цепь дайте.
Часть рабов дружно ринулись за одноруким. Оказывается, они в двух сцепках шли — по восемь человек в каждой.
— Прошу тебя не надо, — заголосил один из них, обращаясь ко мне. — Мы можем дать выкуп.
— Встань, — однорукий смотрел на вопившего с ненавистью. — Встать сволочь!
Надо отдать должное работорговцу, он не стал умирать как баран, а сделал попытку к бегству, то есть, с колен пошёл в перекат. Скорость клинка однорукого поражала. С цепью на руке, которую он всё ещё прижимал культёй к животу, он успел нанести рубящий удар по ноге, не дав уйти наказуемому и перерубив сухожилия ноги.
Рабовладелец соскочил на ноги, но тут же упал. Он попробовал ещё раз, но вновь нога подвела. Он завалился и пополз на четвереньках.
— За мной, — обернулся однорукий, на бедолаг находившихся с ним в одной связке.
Зрелище было сюрреалистическое. Десяток скованных людей догоняют ползущего на четвереньках.
— Наин, дай и нам! — крикнул кто-то.
Сцепка рабов окружала полумесяцем ползущего.
— Толикам, перехвати наших и выведи их чуть дальше по дороге, ни к чему Огарику видеть, — попросил я, направляясь к тому, что с болтом в спине.
Подойдя, положил самострел и проверил пульс — мёртв как труп. Уцепившись двумя руками за конец болта выдернул его — нечего разбазаривать имущество. Перевернув, убедился в своей правоте. То же самое лицо, пусть и постаревшее, которое улыбалось мне, когда он встречал из леса маленького мальчика, что-то лопоча на местном.
— Земля круглая, — произнёс я по-русски.
— Хромой, — окликнул меня Чустам. — А ты знаешь, что существует закон, предписывающий гражданам Империи говорить на имперском.
— А я не гражданин этой империи.
— Тоже верно.
— Ага, не гражданин — вещь, — усмехнулся Клоп одиноко.
Осекать его о неуместной шутке я не стал, тем более, что он сам это понял. Рабы тем временем возвращались обратно. Проверять пульс у их жертвы не было смысла.
— Ты тоже можешь побежать, — предложил я второму, держа арбалет.
Тот хмуро посмотрел на меня, но отвечать не стал.
— Встань, — прорычал однорукий подойдя к нему.
Тот не шелохнулся.