— Думает, его проверяем, — прошептал Чустам, когда вор отошёл достаточно далеко.
— Ну и пусть, — ответил я ему. — Собственно так и есть.
— Может лучше я? — спросил Огарик.
— Сиди, разведчик нашёлся
— Вы меня бы не нашли если бы Чустам не наткнулся, — обиделся парень.
— Отпусти его, — вступился Чустам. — Мы когда тебя готовились освобождать — проверяли его. Я отворачивался, а он прятался в двадцати шагах сзади. Из пяти раз, я один нашёл и то, по следам — глаза отводить умеет.
— Конечно. Только взгляд прятать не может. Посмотрит, а лесорубы занервничают.
— Ну, тут да, — подмигнул корм насупившемуся Огарику.
Мне собственно на обиды мальчишки было всё равно.
Липкий вернулся через полчаса с горящими глазами:
— Там дорога, на ней карета и всего трое стражей, — явно подразумевая добычу, скороговоркой вывалил вор.
— Стучат чего? — спросил Чустам.
— Дерево бурей свалило — проехать не могут.
— В карете кто?
— Не знаю, двери закрыты.
Корм посмотрел на меня, я оглянулся, по сути действенных воинов всего пятеро — Чустам, Большой, Клоп, Липкий и возможно Толикам. Большой идёт за полтора, Толикам за половину. Остальных, в том числе и себя, я за великих держателей меча не держал, но с учётом пары копий... я и Ларк могли послужить устрашением. Разбой, это вам не воровство. Поскольку данных было всё равно мало — не сам ведь смотрел, может там трое таких, как Большой, я торопиться не стал:
— Огарик, остаёшься со Шваном. Слушайся его, — я привстал на стременах, чтобы слезть.
— Тебе лучше на лошади, они уже дорубают, — опередил меня Липкий.
— Слазь, — я попытался согнать мелкого.
— Я тебе помог в прошлый раз.
— Тогда было спасение, а сейчас.... Слазь!
Огарик нехотя спустился.
— Ларк, берёшь копьё, Чустам — лук, Толикам, мне тоже дашь копьё, ты вроде хвастался, что и мечом в танце муху рубишь.
— Очень остроумно, — огрызнулся Толикам, так как наши расплылись в улыбке. — Ты тогда на арене светлого вообще чуть на куски не разрубил.
Надо не забыть прояснить как-то этот момент — что я там всё-таки такого сделал, что всё ещё помнят? Толикам протянул мне копьё.
Я не особо видел кареты, ни в этом, ни в каком другом мире, ну за исключением бутафорских в Питере, хотя может они так и выглядят. Если честно, вот так встретив на дороге, я бы посомневался назвать эту коробку на колёсах — каретой. Этакий крытый тарантас. Но, местные сказали карета — значит карета, тем более возможны вольности перевода. Может, я от кого-то понял, что это слово по-русски звучит как карета, а в действительности — тарантас. Единственное, что указывало на высший класс транспортного средства, это двигатель в два раза сильнее обычного. Ну, то есть две запряжённых лошади, вместо одной.
— Это что арбалет? — прошептал я корму, указав на колесо телеги у которого стоял взведённый механизм.
Мы прятались в кустах буквально в двадцати метрах от дороги. Звезданутого привязали к дереву, как только стали видны просветы. Охрана действительно уже добивала повисший поперёк ствол исполина, поверженного бурей. Один край был уже перерублен, а второй дорубался. Причём ребята рубили прямо в кольчугах, не соизволив облегчить свои страдания путём облегчения — в карете явно персона.
— Не знаю что такое, арпулетт, — ответил Чустам, (я, забывшись, произнёс по-русски), — но это самострел.
— Хочу, — прошептал я.