— Подошла и, как бы между прочим сказала, что их мать скоро посадят, а папа любит другую тетю? У тебя, наверное, нет друзей, если ты всегда так начинаешь знакомство.
— Твои дети просто невоспитанные дикарки!
— Это же милые крошки твоего любимого. Или огонь настоящих чувств уже не так горячо полыхает?
— Я этого так не оставлю, — обиженно всхлипывает Илона. — Сейчас же пойду и расскажу все Марку.
— Неплохой ход. Когда твои подкаты к детям не зашли, ты красиво упала в грязь и сейчас будешь рассказывать всем, что они сами виноваты? Надеюсь, у тебя не будет детей. Иначе, мне их просто жаль!
— Ты думаешь, что я что-то подстроила? — Илона скалится в улыбке, — Испачкала пальто, которое стоит, как твоя машина? Не говори ерунды… Это все твое отродье…
Последняя фраза явно была лишней. У меня от ярости волосы на загривке шевелятся. Сейчас все душевные силы уходят у меня на то, чтобы не схватить ее за ее дорогой воротник, и не протащить так, чтобы она своим лицом проехалась по грязным дорожкам парка. Чтобы глубокие царапины от гравия украшали ее, вместо макияжа, еще пару лет. А особо острый камешек, чтобы попал ей в глаз…
Выдыхаю. Она же этого и добивается. Есть способы поэффективнее…
— Пропусти меня! — Илона пытается обойти меня, но я преграждаю ей путь, она снова пытается обойти. И мы ходим по кругу, поедая друг друга глазами.
— Я предупреждала тебя, если будешь строить козни, я тебя уничтожу? — Тихо спрашиваю я.
— Ага, давай! Уничтожай… Еще ударь меня, тебе же хочется сделать мне больно? Девочки, все в мамашу!
— Что вот тебе не жилось спокойно, Илона? Не надо было лезть в мою семью. К мужу, детям…
— Это у меня с Марком будет семья. И ты к нам не лезь.
— А твой папочка сейчас уговаривает его жениться, правильно? Вы помирились, если вместе приехали? Рада воссоединению. К тому же такая семья у вас хорошая. Душевная.
— Не твое дело, у него с Марком свои дела. Марка не нужно будет уговаривать…
— Поэтому ты обрабатываешь моих детей, пока твой папаша обрабатывает Марка?
— Детей надо воспитывать, чтобы не выросли такие мерзкие грязные выродки…
— Как жаль, что Марк этого не слышит, — цокаю языком. — Или слышит? Вдруг у меня включен диктофон?
Илона отшатывается в ужасе, видимо эта мысль не приходила ей в голову.
— Расслабься, я бы не стала тебе об этом говорить. Хм… Или стала?
Илона переводит взгляд на мои руки, спрятанные в карманах, и бледнеет.
— Кстати, ты, кажется хромала на другую ногу, или показалось? У тебя не получится оклеветать девчонок. Даже не старайся. Не знаю, зачем тебе это было нужно, но номер не пройдет. Пока ты навредила только себе.
Глядя на растерянное лицо Илоны не стоит сомневаться, что мой блеф удался. Разворачиваюсь и иду обратно ко входу в больницу. Облегченно распускаю сжатые в карманах кулаки.
Почему я не могу раздвоиться? Мне нужно быть сейчас с девочками и решить еще одну проблему.
Очень большую проблему!
44. В западне
Марк
Набираю Илону снова и снова. Телефон недоступен. Да где же она?
Лена права, ей нельзя встречаться с детьми. Не сейчас, позже… Когда все успокоится и уляжется.
Не знаю, когда придет это время. Но, когда голова забита проблемами, думать о будущем тяжело. Страх, муки совести и неуверенность в завтрашнем дне, соединяясь, создают тяжелую смесь. Они ворочаются внутри, как анаконда, заставляя ёрзать и постоянно менять положение истерзанного тела.