— Да пошёл ты… С вашего позволения, откланяюсь, — с удовольствием наблюдаю, как вздрагивает Илона от этих слов.
Прошло всего два дня, как после этой фразы, я вышла за дверь дома Быстрицких.
Раздавленная и опустошенная, будто меня выпотрошили.
Я снова выхожу за дверь, но мою душу уже не съедает отчаяние. Я чувствую облегчение, будто с подошвы отвалился тяжелый и вонючий кусок коровьего навоза.
Выйдя из палаты, я прислоняюсь к прохладной стене разгоряченным лбом.
Что ты наделал опять, Марк? Почему рядом с тобой я не могу держать себя в руках?
Я ведь просто хотела, чтобы ты позвонил детям…
35. Забери, это твое!
Очень хочется выйти на улицу, вдохнуть глоток свежего воздуха, чтобы избавиться от липкого отвращения, которым, кажется, я пропиталась с ног до головы.
Слышу за спиной торопливые шаги. Видимо, Илона не намерена отпускать меня просто так.
Она подбегает ко мне около дежурного поста, хватает за руку, вынуждая развернуться.
— Забери, это твое! — Протягивает мне пакет с продуктами. — Нам ничего не нужно от тебя. О Марке теперь буду заботиться я! У него будет все необходимое.
— Хорошо, — вырываю у нее пакет.
— Стой! — Илона трясется в злобе. — Я еще не все сказала… Не приходи больше, не мучай его! Просто отпусти…
Медсестра взволнованно привстает над стойкой и сдвигает журналы регистрации так, чтобы ей было лучше видно.
Очень ее понимаю, я бы тоже с удовольствием посмотрела со стороны на подобную сцену, а вот быть участницей шоу не очень приятно.
Смотрю в глаза Илоне и удивленно изгибаю бровь:
— Ты считаешь, что я его держу?
— Да, то есть нет… Зачем ты пришла с этими котлетами? Хочешь его вернуть? Ваша любовь прошла. Оставь его в покое!
Медсестра всплескивает руками и переводит горящий взгляд на меня. Больше всего мне хочется сейчас сорвать с шеи нашей случайной зрительницы стетоскоп и, размахнувшись, ударить Илону металлической головкой по лбу, чтобы запустить мыслительные процессы.
Хотя вряд ли поможет.
Тяжело вздыхаю и молча иду к выходу, Илона семенит за мной.
— Подожди! Он мой, слышишь, он мой!
После этого надрывного крика из ближайшей палаты выглядывает мужчина на костылях. Думаю, он самый мобильный, лежачим больным приходится довольствоваться только звуковым сопровождением.
— Что? — Резко останавливаюсь, так что она чуть не влетает в меня и яростно шепчу. — Что ты хочешь от меня? Зачем эта сцена на глазах у всех?
— У нас все по-настоящему, понимаешь? Это любовь, которая дается один раз в жизни. Между вами ничего нет и не было, ваш брак — просто ошибка. Не приходи больше!
Тяжело вздыхаю и смущенно смотрю на молодого врача, пораженного зрелищем любопытной клинической картины.
В ответ на его заинтересованный взгляд только развожу руками. Медицина тут бессильна, пока не придумали инъекции жизненного опыта или интеллект в таблетках…
Мне приходится взять Илону за руку, как нашкодившую школьницу и вытащить на улицу подальше от любопытных. Встряхиваю ее за плечи, как куклу.
— Приди в себя. Не стоит демонстрировать всем, что это твой мужчина. Окружающие и так поняли, не сомневайся.