Тогда Марк разведется, заберет дочек, и я приму их, как родных. Мне дорого все, что связано с ним. Его дети — это не проблема. Будем жить все вместе — дружно и весело, а потом, я рожу ему наших общих детей. И он будет с такой же нежностью их опекать.
Я его просто боготворю! До чего он хорош, когда идет ко мне, в наше гнёздышко, а я машу ему с балкона, как принцесса.
Издалека его можно принять за юношу — легкая походка, ни грамма лишнего жира. Неудивительно, что он так гордится своей фигурой. Не ест ни хлеба, ни масла… Постоянно жалуется, что жена забивает холодильник сплошным холестерином.
Только у меня для него всегда свежий салат и говяжий стейк. Что еще нужно мужчине для счастья? Горячее и упругое тело? Это я тоже могу предоставить любимому!
А теперь все рухнуло в один момент!
Из-за нее.
Как же я ее ненавижу!
Не боюсь осуждения, которое читаю в глазах матери. Меня больше пугает ярость отца. Надо же, как он завелся!
После того как Марк вырвался и убежал, отец переключил все внимание на меня, и теперь сыпет проклятьями так, что чуть пена изо рта не идет.
Правда, не знаю, что взбеленило его больше — история про растраченные деньги или новость о моей связи с Марком. Папочка всегда берег каждую копейку. Но свою репутацию — тоже.
— Ты у меня будешь на кухне работать… В дворники пойдешь! Воспитал на свою голову, — беснуется он. — Позор семьи!
Слушаю молча, опустив глаза, прижимаю ледяную руку к горящей щеке. Да, он этого так не оставит! И все из-за этой старой грымзы! Могла бы тихонько выносить мозг Марку в узком семейном кругу, так нет — надо было устроить фееричное представление.
— Без денег оставлю! Сама зарабатывай. Каким хочешь местом, тем и зарабатывай.
Мать отпускает меня и бросается к нему, ласково гладит по плечу.
— Дима, не надо… Прошу тебя. Он твоя дочь! — ее слабое заступничество остается без внимания.
— Пошла прочь отсюда! — Громыхает отец, жирные щеки трясутся от гнева. — Видеть тебя больше не хочу.
Сжимаю зубы, сдерживая ярость.
Ничего, отец успокоится и простит меня. А я не прощу эту дрянь! Она хочет испортить мне жизнь, но я не полная дурочка. Я ведь еще жалела ее, она казалась мне слабой и обиженной женщиной. Не могла смотреть ей в глаза, чувствовала уколы совести. Но теперь все изменилось. Потому что она не слабая жертва, она — палач.
Объявила мне войну, но посмотрим, кто кого! Я хотела, чтобы все было мирно, не я сделала первый шаг…
— Вон, я сказал! — Отец в бешенстве указывает мне на дверь, его колотит, будто сейчас хватит удар.
Молча выскальзываю на улицу. Хватит с меня, слушать весь этот бред!
И я вижу, как эта стерва сбивает моего любимого. Она даже не затормозила!
В свете фар отлично видно, как от удара он падает через капот и катится вниз с насыпи дороги. Остальное помню, как в тумане — в ушах шумит, перед глазами пелена из слез.
Я бросаюсь к нему с отчаянным криком, лечу со всех ног. Кажется, я упала несколько раз, но не чувствую боли. Подбегаю и падаю перед ним на колени, прямо на острые камни.
— Марк, милый, пожалуйста, — глажу его по лицу. Такое родное, знакомое до каждой морщинки. Что это на нем — грязь, кровь? Не пойму.
Он открывает глаза и слабо улыбается. Внутри разливается чувство облегчения. Живой, слава богу. С ним все будет хорошо. Я помогу, буду рядом…
Поднимаю глаза, чтобы посмотреть, где она. Меня колотит от ненависти, если подойдет, я вцеплюсь ей в волосы. На ее счастье, эта тварь так и сидит в машине, головой уткнувшись в руль. Может тоже треснулась? Злорадно усмехаюсь — так ей и надо.
Ненавижу! И отомщу. Марк будет мой!
С трудом поддаюсь на уговоры врачей скорой помощи и отхожу в сторону. Краем глаза наблюдаю за Еленой, жаль, что она не пострадала. Это она должна сейчас испытывать боль, а не он.
Она меня подставила, но все к лучшему. Нечего тянуть резину. Теперь правда известна, и я не отпущу свою любовь. Я помирюсь с отцом, и мы с Марком будем вместе! Назло ей!