🕮 Читать книгу «Подземелье» онлайн

Глава 145

Ярус троглодитов

После Полной Трансформации Драмар ненадолго растерялся. Последние полгода он привык к тому, что рядом Древний, троглодиты с их селением; да и в последние месяцы у него была четкая цель – добывать ядра златок. Теперь же всё это закончилось.

Старый гоблин взял себя в руки и ушел как можно дальше от территории троглодитов, однако всё же не покинул окончательно их ярус, решив задержатся. Почему-то тут, в месте с огромным давлением, он ощущал себя в некой безопасности. Он чувствовал, что ему нужно время. Время подумать и привыкнуть к обновленному телу. Понять свои новые возможности.

Но даже не это было самым главным. Главной стала память, которая стала кристально ясной. В голове постоянно всплывали воспоминания самого раннего детства и молодости, которые словно происходили с кем-то другим, не с Драмаром. Он легко мог вспомнить то, чего, казалось, не помнил давно.

Почти целую неделю он сидел без еды и воды, совсем не шевелясь, на одном месте и вспоминал. Вернее, переживал заново. Словно впервые он увидел во всплывших воспоминаниях свою мать, пожилую гоблиншу, у которой он был боги знают каким по счету ребенком. Детей никто не считал – слишком уж часто они умирали, некоторым даже имя дать не успевали. А тех, кто выживал часто называли первыми пришедшими в голову именами.

Их племя была достаточно крупным, и, естественно, контролировалось дроу. Этих чернокожих существ Драмар невзлюбил с самого детства. Тогда, правда, они вызывали в нем только страх и он часто прятался за своими братьями, стараясь не попадаться им на глаза.

— Отец… — медленно прошептал Драмар. Перед глазами возник крепкий и низенький даже для их расы гоблин , который довольно скоро сгинул на Рудниках. Там работало всё их племя. Именно такая судьба ждала каждого ребенка мужского пола, который дорос до нужного возраста – смерть на рудниках через пять-шесть лет изнурительных работ на пределе сил. Потому что дольше не выживал никто. Драмар выжил…и сбежал. Эти воспоминания он увидел еще в пещере племени.

Чем больше воспоминаний проносилось перед его глазами, тем больше смертей он видел. Умирали все: друзья, Охотники, дети…его дети. Только он продолжал жить, пусть и со страшными провалами в памяти. Сейчас ему возвращалось каждое забытое воспоминание.

Но хуже всего были вовсе не ранние годы, а последние сотни лет в пещере. Перед глазами один за другим вставали похороненные дети, женщины, калеки, старики. И он помнил имя каждого из них. Каждое лицо отпечаталось навсегда в его памяти и смотрело будто живое. Он хоронил не всех, но многих. Счет шел на тысячи. Но тогда это был какой-то бездушный процесс: он двигался, делал, сжигал, закрывал мертвым глаза, а теперь…Теперь он всё переживал по-настоящему. Заново. Переживал то, чего давно нет. Тогда в пещер он тихо и терпеливо ждал свою смерть, а она всё не приходила. Теперь всё изменилось. Теперь смерть была от него далеко и становилось больно, из-за резко накатившего чувства вины. Оно схватило его и отпускать не собиралось.

Я ничего не могу изменить….Они мертвы….по моей вине…Моя ошибка погубила их. Они сделали меня временным вождем, а я завел их не туда…

И где было мое чувство опасности? Почему оно молчало?! Почему я выбрал именно эту пещеру?

Именно его выбор и прервал жизни многих поколений. Поставил на них окончательный погребальный камень.

Линии крови прерваны. Цепочка многих поколений исчезла, растворилась из-за одной ошибки.

— Я один…— сказал вслух Драмар.

Всё это время он избегал мыслей о собственной ошибке и к чему она привела. Было попросту не до того. Его гнала вперед вездесущая опасность подземелья и выживание – вот единственное, что его волновало…тогда. Теперь же ощущение беспредельной вины накрыло его с головой.

Тогда я был слаб и выживших детей у меня забрали. Сейчас всё по-другому. Я не подохну от случайной твари. У меня есть сила.

Внутри начинала кипеть обида и злость на естественных и единственных виновников вообще всего, что происходило с ним в жизни – на дроу.

Если бы не они, ничего этого бы не было. Никто бы не погиб. Никто бы не был рабом.

Он осознал одну простую вещь: пока он был слаб, он ничего не мог менять вокруг. Только сильные способным менять мир и бороться с ним. Всех слабаков жестокий мир Подземелья просто пожрет. Тут слабые погибают, а сильные становятся еще сильнее.

Я не стал умнее…не стал хитрее…не стал мудрее…Я такой же…

Он понял, что этих пятиста лет словно не было. Годы, прожитые в полумраке бессознательности не дают ничего нового. Он вспоминал Древнего, который рассказывал ему удивительные вещи и который столько знал, и это была лишь частица того, что он решил ему поведать.

Драмар взглянул на свое тело. Теперь оно, покрытое тускло-золотой кожей, мало напоминало тело старика. Исчезли морщины, застарелые травмы, суставы двигались как у молодого, перестав похрустывать, шрамы рассосались, а кожа разгладилась везде, где только можно.

Гоблин пощупал зубы. Даже за эти недели заново выросло несколько зубов, которых давно не было. Он обновился полностью. Да, его кожа, если присмотреться и внимательно ощупать, будто состояла из крошечных чешуек, но это не шло ни в какое сравнение с мутациями Охотников.

Но, несмотря на помолодевший внешний вид, внутри Драмар еще больше ощущал себя стариком, чем раньше. Из-за памяти.

Целый день гоблин вспоминал свои разговоры с Древним, прокручивал сказанные слова. Да, древний прямо указал ему зачем он помог ему обрести силу – чтобы он освободил гоблинов, а не бросался мстить и убивать любого дроу до которого дотянется.

Я должен ему…должен им всем…моим сородичам…Я должен себе!

Он должен был всему погибшему племени и загубленным поколения, должен выжившим детям – ЗурДаху, Кайре, Тарку, Саркху. Должен за то, что хоть и спас их, но привел в рабство и тем самым снова сделал неверный выбор. Снова ошибся. Должен тем, кто не дошел – Кае, Дракху, Кракху и…Инмару.

Если он ничего не сумеет исправить, никому не сможет помочь, то получится, что он получил силу зря, прожил столько лет зря, и обладая возможностями большими чем любой Охотник, так ничего и не сделал для своих.

Жуткое чувство одиночества кольнуло внутри, в самое сердце.