— Понимаю, — Аделаида села рядом. — Я знаю, ты молода, твоя кровь кипит, но не принимай решений, которые могут стоить тебе всей последующей жизни, столь скоропалительно и под влиянием ежесекундных эмоций, хорошо? — сжала мою руку. — Честь потерять дело пары минут, а восстанавливать свою репутацию придется всю жизнь.
— Да, я знаю, — пробормотала, глядя в пол.
— А это ведь скажется и на Мирене, и на Лили, и на всех ваших детях. Помни это, пожалуйста. Не наделай глупостей, о которых придется сожалеть всю жизнь. Не подведи меня, обещаешь?
— Да, Аделаида, — твердо кивнула, глянув в ее лицо. — Обещаю. Спасибо тебе большое. За все, — в горле задрожали слезы. — Ты вырастила меня как свою дочь. А я пренебрегала общением с тобой. Принимала твое отношение как данность, — меня затопила признательность. — Прости, пожалуйста. Очень стыдно, что лишь сейчас рассмотрела твою прекрасную душу и бесконечно доброе сердце.
— Спасибо, милая, — она растроганно захлопала ресничками, на которых задрожали слезинки. — Для меня ты такая же родная, как и Мирена с Лили. Вы мои три голубки.
Мы обнялись, хлюпая носами.
— А теперь оставлю тебя, детка, — мачеха встала. — Ложись. Постарайся выспаться. Ведь завтра, можешь быть уверена, Лили поднимет тебя с самого утра, это уж точно.
— Спокойной ночи, Аделаида.
— Спокойной ночи, дочка.
Утро началось с того, что по мне нетерпеливо прыгала Лили. Пророчество мачехи сбылось, тыкая острыми коленками в мой живот.
— Маленькая врединка, — простонала я, открыв глаза, — ты уже проснулась?
— Конечно! — заверила она. — И ты вставай, засоня, надо лететь к Весне и моему ящеру!
Кто бы сомневался. Я потянулась всласть, всем телом, и прикрыла глаза, позволяя себе понежиться еще чуть-чуть, прежде чем встать.
— Подъем! — но юная генеральша была против, снова начав скакать по мне бешеным слоненком.
— Будешь так продолжать, поломаешь мне что-нибудь, тогда придется отменить все полеты, — попеняла ей.
— Даже не думай! — глаза сестренки округлились от ужаса. — Ну, раз прыгать нельзя, тогда защекочу!
Она стянула с меня одеяло и принялась за дело. Пришлось срочно покидать теплую уютную постельку, спасаясь бегством. Под чутким руководством Лили я наскоро привела себя в порядок.
— Что за шох-ворох с утреца? — зевающий Злючка-Колючка выполз из-за шторы, весь взъерошенный и сонный.
— А это мы на подвиги собираемся, — причесываясь, ответила ему. — Доброе утро!
— Утро добрым не бывает, — пробурчал фамильяр.
— Как и ты в это время суток, — усмехнувшись, закрепила выбившиеся пряди невидимками и открыла шкатулку, чтобы выбрать серьги. — А не надо было до утра летать неизвестно где.
— Надо! Я ж летучий мышь! — выпятил пузико и ехидно вернул колкость, — кто бы говорил о ночных прогулках. Сама-то что делала в саду, помнишь?
— Ничего особенного, — пробормотала, гремя украшениями и чувствуя, как кончики ушей предательски горят, сдавая меня с потрохами.
— Особенного не случилось только благодаря тому, что кое-кто умный и бдительный предупредил Аделаиду, которая поспешила на помощь, — малыш встал рядом и, глядя в зеркало, начал приглаживать шерстку.
— Так ты еще и ябеда? — я прищурилась. — Вот все русалкам твоим расскажу.
— Тогда папеньке твоему нажалуюсь! — заявила бессовестная зверушка. — Кстати, ты амулет заряжала, ведьма?
— Нет, — виновато призналась, цапнув серьги с жемчугом.
— Да кто бы сомневался! — Злючка закатил глазки. — Филонишь, ай-яй-яй!
— Ты вспомни, какие были последние дни, — возмутилась в ответ. — Не до амулетов!
— Это все отговорки, — он тяжело вздохнул. — Охо-хо-нюшки, за что мне такая нерадивая подопечная попалась? Вот точно русалки сглазили, не иначе! — плюхнулся на попку, с укором глядя на меня.