Расстёгивает плащ и небрежно бросает в сторону, я даже не уверена, что ему удалось расположиться на спинке стула, однако Розалию это не волнует.
Она с восхищением осматривается и глубоко вдыхает. Её юбки шуршат, пока она обходит и касается нового прилавка и столешницы.
— Чтобы ты знала, я сильно осуждаю поведение Равены. Я сразу сказала ей, что вам с герцогиней нечего делить и лучше бы объединить усилия. Но куда там.. — небрежно взмахивает рукой и хмурит свои идеально выщипанные тёмные брови. Волосы её собраны в аккуратную причёску, а на шее повязан нежно-розовый платок.
Порхает по комнате и не скупится на слова восхищения и поддержки, прижимая к себе корзинку с фруктами и газету.
— Ох, я, — посмеивается она и шумно ставит корзину на стол, что так тщательно натирала Агнес. — Это всё для вас, — кивает она на свои ароматные дары — А на открытие я со своими подругами приду. — говорит что-то ещё, но признаюсь, что я совсем её не слышу.
Звуки вокруг медленно исчезают, остаётся лишь стук моего сердца.
Когда в своём мире я умерла, то открыла глаза уже в империи Редингаард.
Здесь.
И, будучи иномирянкой, я усердно пыталась изучать этот мир, понять драконов и принять свою новую реальность.
Вот только за это время, что, я нахожусь здесь мне ни разу не пришло в голову узнать полное имя Его Императорского Величества.
Черно-белое фото дракона, что я видела лишь однажды и только издалека, красуется на главной странице газеты, что небрежно бросила на стол Розалия, а снизу какой-то текст.
Он расплывается перед глазами от волнения, что разрывает грудь и стучит в висках.
Ничего не вижу, кроме его полного имени:
Вильфорт Теоден Фламерон.
Теоден
Тео
Теоден ведь вполне может быть тем самым Тео из маминых писем, верно?
Закрываю глаза и глубоко вдыхаю, тщетно пытаясь сдержаться, и не показать ни Агнес, ни Розалии, своих эмоций.
Но я не в порядке.
Замешательство, страх и удивление накрывают с головой и растекаются по телу, разгоняя сердце сильнее. Оно бьётся сейчас где-то в районе горла, причиняя боль.
Прохожу вперёд и упираюсь рукой о стол, а другую прикладываю к груди.
Вспоминаю лицо Агнес, когда я сказала ей, что не родная дочь Моргана, а затем её слова о том, что я буду дороже драконьего хрусталя для каждого герцога важной семьи.
Это ли она имела в виду?
Что я, похоже, наследница императора.
Информация, что обрушилась на меня, словно бетонная стена, под такими завалами мне с трудом удаётся вдохнуть, поток мыслей накрывает и уносит с собой, словно горная бушующая река.
Ещё вчера я была сиротой, никому не нужной девчонкой, чья мать в отказе от родительских прав так и указала, что ни за что на свете не желает быть найденной и никогда ни при каких обстоятельствах не желает встречаться со мной.
А теперь … я дочь императора.
Дочь правителя империи Редингаар, единственная наследница и золотая драконица.
Но что сильнее всего разгоняет сердце и заставляет слёзы туманить мой взор — это то, что я дитя любви, а на самом деле желанна.
Это то, что я узнала из маминых писем.